Зазеркалье: авторитет законов или закон «авторитетов» - [35]

Но все случилось так, как случилось: Саляхов с криминальными почестями вернулся в Набережные Челны. Вернулся, безнадежно отравленный вирусом безнаказанности. А разговоры об убийстве одесского «вора в законе», которые, обрастая самыми невероятными подробностями, моментально облетели город и окрестности, вознесли авторитет Саляхова в криминальных кругах до заоблачных вершин.

С этого периода я стал вплотную заниматься группировкой «29-й комплекс» для ее разобщения и привлечения участников к уголовной ответственности.

***

Новый 1992 год председатель Мензелинского райисполкома Рашит Саитович Хамадеев встретил в разудалой компании. Водка лилась рекой, тосты — водопадом. Собутыльниками далеко не рядового чиновника оказались один из лидеров челнинского ОПС «29-й комплекс» Александр Власов по кличке Шурин и главарь одной из банд Мензе-линска Юрий Ефремов по кличке Обезьяна.

В разгар веселья между Обезьяной и Шурином завязался спор, кто из них круче. Неоднократно судимый Обезьяна стал помыкать не хлебавшим тюремной баланды Шурином. Жаркий спор перерос в поножовщину. Шурин доказал, что в Афганистане он не лаптем щи хлебал, и «расписал» финкой мордашку Обезьяне. После чего ретировался из дома чиновника. Обезьяна после первой медицинской помощи собрал свою банду и остаток новогодней ночи рыскал по Мензелинску в поисках Шурина.

Тем временем Рашит Саитович сообщил дежурному по КГБ РТ, что бандит Шурин совершил на него покушение, а патриот Обезьяна грудью закрыл районного голову, получив при этом ножевое ранение! Звонок Хамадеева обернулся тем, что в четыре часа утра 1 января 1992 года меня направили в Мензелинск для разбирательства по факту покушения на первое лицо района. К обеду из Казани в Мензелинск прибыла еще и бригада сотрудников республиканского уголовного розыска во главе с полковником милиции Балашовым.

Разобрались быстро, установили, что никакого нападения на председателя райисполкома не было. Но, тем не менее, на Шурина возбудили уголовное дело по факту нанесения телесных повреждений гражданину Ефремову. Шурина объявили в розыск.

Разговаривая с Хамадеевым, я недоумевал:

— Рашит Саитович, как вы, глава исполкома, который до недавнего времени был первым секретарем районного комитета КПСС, членом Татарского обкома партии, опустились до банального пьянства с откровенными бандитами? И где? В своем доме!

Ответ Хамадеева поразил цинизмом:

— Если они бандиты, посадите их в тюрьму, и я не буду с ними пьянствовать.

О мензелинском инциденте доложил своему руководству. Убежден, что и полковник Балашов не стал ничего скрывать от своего руководства. Думаю, что и председатель КГБ, и глава МВД республики доложили о подробностях мензелинского инцидента первому лицу Татарстана. И что? Да ничего! Хамадеев продолжил руководить Мензелинским райисполкомом. Потом был назначен главой администрации Заинского района. Уже оттуда был переведен в Набережные Челны мэром города. И «мэрствовал» до самой смерти, которая, к слову, произошла, как пишут в лихо закрученных детективных романах, «при очень загадочных обстоятельствах».

Карьерный взлет Рашита Хамадеева произошел позже, а тогда уже на третий день нового 1992 года, едва вернувшись из Мензелинска, я встретился с Саляховым и Еременко. Разъяснил им ситуацию:

— Из заявления Хамадиева следует, что ваш браток Шурин покушался на жизнь высокопоставленного чиновника районного масштаба. А это ни много ни мало террористический акт. И органы безопасности объявят Власова в федеральный розыск.

И Саляхов, и Еременко опешили. А я продолжил свою «просветительскую» работу:

— Если ваша банда не хочет из уголовных преобразоваться в террористическую организацию, пусть Шурин приходит ко мне с «повинной». Обещаю: помогу убедить следствие, что никакой он не террорист, а простой баклан^[83].

Саляхов и Еременко хором заголосили: «сдаваться — не по понятиям!» Договорились, что Саляхов сообщит мне адрес, где прячется Шурин, а я направляю туда спецназ, который примет Власова «со всеми почестями». Сказано — сделано! Шурин был задержан.

Так Адыган Саляхов оказал органам безопасности посильную помощь в борьбе с терроризмом. Об этом я честно сообщил суду присяжных во время процесса по делу ОПС «29-й комплекс». Видимо, это было учтено при вынесении вердикта — Саляхов избежал пожизненного заключения, «отделавшись» всего лишь двадцати пяти годами лишения свободы.

В ИВС[84] челнинского УВД Шурину сиделось весьма вольготно. Однажды я оказался свидетелем того, как один из руководителей Набережночелнинского отделения оперативно-розыскного бюро МВД Татарстана лично тащил в ИВС две огромные сумки с продуктами. Поинтересовался:

— Откуда дровишки?

— Грев для Шурина! — как ни в чем не бывало пояснил капитан милиции.

— А не нарушает ли это законы вашей «конспирации»?

— Да ладно, брось ты, кто знает, что это Шурину?

— Теперь я знаю. Постовой милиционер знает. Дежурный по ИВС знает, его помощник. Вот они удивятся! Не каждый день начальники такого уровня баулы в «иваси»[85] таскают! Да и опера тамошние — тоже глазастые!

На такой шутливой ноте закончили мы разговор, и каждый пошел своей дорогой — я обеспечивать государственную безопасность Родины, а капитан милиции, которому не суждено было стать майором, потащил грев «террористу» Шурину.