Заземелье - [2]

Он старался, чтобы я ни в чем не нуждалась, работал, как вол, и занимался спортом. Только благодаря ему я закончила экономический факультет, устроилась работать в банк и сейчас неплохо зарабатывала. А он… он разбился. Неужели это и было его предназначением в жизни — поставить меня на ноги?

Воспоминания прервали приглушенные рыдания. Я посмотрела на другой конец стола. Плакала Валюшка — девушка Витали. Наверное, ей тоже тяжело. Хотя, так, как мне, не может быть тяжело никому. Пройдет время, и она забудет моего брата, найдет себе другого. С такой-то модельной внешностью точно долго не останется одна. А кто мне вернет брата? Никто.

Раиса настояла, чтобы проводить меня до дома. Противно моросил дождь, пока мы молча шли по улице. Несколько раз Рая пыталась заговорить, но, видя мое явное нежелание, замолкала, так и не начав.

— Справишься? — единственное, что она спросила возле подъезда.

Я лишь молча кивнула.

Квартира встретила пугающей тишиной. В ней и раньше-то не было оживленно, не считая последних трех дней, когда со мной постоянно находились соседи и сослуживцы. Наверное, поэтому тишина казалась неестественной, звенящей.

Это была квартира тети, а потом наша. Мама умерла, когда нам исполнилось по шесть лет. Тетя Вера, ее старшая сестра, забрала нас к себе. Так случилось, что она не вышла замуж. Старше мамы на двадцать лет, жила одна, недалеко от нас. Так и зажили мы втроем, а мамину квартиру продали, чтобы было на что жить. Других родственников у нас не было. Мама с тетей Верой осиротели, едва маме исполнилось три года. Старшая сестра заменила младшей мать, а потом и ее детям.

Тетя Вера умерла, когда я заканчивала одиннадцатый класс, и остались мы с Виталей одни на целом свете. А теперь не стало и его.

Так хотелось заплакать, но я не могла, глаза щипало от прятавшихся в них слез, но ни единой не пролилось. Словно кто-то запрещал мне плакать.

Я прошла в комнату брата и присела на краешек дивана. Здесь все было, как при нем. Казалось, он вышел ненадолго и скоро вернется. На спинке стула висел его любимый бежевый свитер, на батарее сушилась пара носков, которые он мне категорически запрещал стирать. Говорил, что трусы и носки мужчина должен стирать сам. Письменный стол с компьютером и шкаф-купе такой же, как в моей комнате, только без зеркальной двери. Когда я хотела и ему заказать шкаф с зеркалом, он так возмутился, что долго не мог успокоиться. Втолковывал мне, что никакой он не нарцисс и созерцать себя в зеркале в полный рост не привык.

С удивлением осознала, что сижу и улыбаюсь, разглядывая компьютер. Вспомнила, как учила его им пользоваться, как он психовал, когда не понимал, что я пытаюсь объяснить. Смешной такой, зарегистрировался вКонтакте и в те редкие моменты, когда находился дома, общался с друзьями, слушал музыку, скачивал какие-то фильмы.

Опять подступили слезы и не пролились. Я вышла из комнаты Витали и плотно прикрыла дверь, словно боялась, что кто-то может войти туда и переделать все по-своему.

Нужно что-то поесть и приготовиться к работе. Оставаться и дальше дома неприлично, начальница и так разрешила три дня не выходить. Есть не хотелось, поэтому я ограничилась чашкой чая и бутербродом с сыром. Потом погладила брючный костюм, повесила на плечики и отправилась спать, хоть еще и не было поздно.

И прежняя жизнь осталась за границами воспоминаний. То, что последовало дальше, никак нельзя назвать реальностью.

ГЛАВА 2

Проснулась я от промораживающего холода. Пахло хвоей. Тихо шелестела листва, и ничего не видно. Зубы выколачивали барабанную дробь. Тело одеревенело. Мне снится чересчур реальный сон? Но во сне, насколько я знала, не мерзнут по-настоящему. И почему так темно?

Я попыталась растереть руки и почувствовала, как миллион невидимых иголок впиваются в кожу. От боли не выдержала и застонала. Попробовала сесть и подтянуть под себя ноги, чтобы согреться. Получилось с трудом.

Что происходит? Где я? Физическая боль и холод не позволяли испугаться. Обхватив себя руками, растирала предплечья. Что-то кольнуло в ногу. Я потрогала это место рукой и вытащила еловую иголку, как поняла по запаху. Значит, я сижу на еловых ветках, накрытых какой-то дерюгой.

Постепенно проступали очертания помещения. Этому способствовал слабый свет, пробивающийся сквозь щели в бревнах. Наверное, луна…

Комната или дом размером с комнату, не отличалась величиной. Возле стены я разглядела что-то похожее на одежду. Соскользнув с еловой кучи и больно ударившись обо что-то ногой, по ледяному земляному полу доковыляла до стены. Одеждой оказалась старая, судя по запаху, фуфайка. Под ней — огромные сапоги. Первым делом сунула в них ноги. Сразу стало теплее. Фуфайка доходила до щиколоток. Я закуталась в нее поплотнее. По телу заструилось приятное тепло.

Вернувшись на еловую насыпь, задумалась. Что было правдой? Виталя разбился, вчера его похоронили… Это правда? Горе накатило волной без предупреждения, заставив сжаться в комок. Как бы я хотела, чтобы это оказалось неправдой! Вот бы сейчас проснуться и увидеть смеющееся лицо брата — как он будил меня, когда я упорно выключала будильник и просыпала на работу. А потом заставлял завтракать… В груди привычно защемило от непролитых слез.