Заземелье - [17]

Что-то с грохотом упало, и я поняла, что меня оставили в покое. Села на кровати, пытаясь нашарить халат, чтобы не выбегать в коридор голой. Послышались звуки возни и приглушенные удары. Насильник был не один, кто-то еще появился в комнате. Вот только для чего? Вряд ли для того, чтобы спасти меня.

Наконец-то я нашла халат и быстро натянула его на себя. Только собралась встать с кровати, как увидела рядом две светящиеся точки. Этого уже мое сознание выдержать было не в состоянии, и я отключилась.

В нос ударил противный и резкий запах. Он тащил меня из бездны, но я проваливалась в нее снова и снова. В те промежутки, когда выныривала на поверхность, чувствовала, как кто-то гладит меня по лицу и повторяет мое имя:

— Фаина, очнись… Фая, все хорошо, вернись…

Я хотела умереть. Не помню почему, но точно знаю это. Как могла, сопротивлялась силе, не позволяла ей вытаскивать меня, мечтала погрузиться глубже в забытье, насовсем.

Что-то теплое легло на лоб. По телу заструилась энергия, а потом его охватило нестерпимым жаром. Я горю в адском пламени, мелькнула догадка. Так мне и надо. Кому я нужна в этой жизни?

— Фаина, открой глаза! — произнес голос Филиппа. Сейчас я его узнала. — Не притворяйся, ты уже в сознании.

Пришлось открыть глаза, хоть и жутко не хотелось этого делать. Филипп сидел возле меня на кровати, злой и растрепанный. Первый раз видела его таким.

— Ты так сопротивлялась, словно хотела умереть, — отрывисто сказал он. Глаза метали молнии, и губы были плотно сжаты, отчего вокруг них залегли глубокие складки.

Я отвернулась, смотреть на него не могла. Оправдываться или соглашаться тоже не собиралась. Пусть думает, что хочет.

— Посмотри на меня!

Я почувствовала его пальцы на подбородке и с силой дернулась, вырываясь. Он не позволил мне этого сделать, обхватил голову двумя руками и повернул к себе. Отчетливо видела, как его лицо приближается к моему, как разгораются глаза, пронизывая меня насквозь и приковывая голову к подушке. Его дыхание охлаждало мои пылающие щеки…

— Я мог бы загипнотизировать тебя, — медленно начал он, — и превратить в послушную марионетку. Ты бы вела себя так, как я велю, во всем.

Его слова хлестали. Он говорил, словно выплевывал их дозировано. Я замерла от страха. Не тех насильников нужно бояться, а его.

— Ты нужна мне живая, а для этого должна слушаться.

Для чего, хотелось крикнуть. Для чего я тебе нужна?

— С этого момента ты будешь передвигаться по колонии только в моем сопровождении, поняла?

Я кивнула, не в силах сопротивляться его воле, взгляду.

— Ночью ты не будешь покидать пределы этой комнаты.

Я снова кивнула. Он выпустил мою голову и немного отодвинулся. Я наблюдала, как он ссутулился и устало потер виски. О чем он сейчас думает? Выглядит, как обычный человек, вынужденный проводить бессонную ночь по вине какой-то ненормальной. Но и я не виновата! Никто не заставлял его похищать меня и приводить сюда! Первый раз за всю жизнь во мне боролись противоположные чувства — сострадание и беспощадность, и я не знала, какое из них побеждет.

— Кто это был? — рискнула спросить я.

Филипп, не мигая, смотрел на меня. Я не сомневалась, что он понял, о ком я говорю. О том, кто звал меня его голосом, а потом едва не изнасиловал. На его лице я видела борьбу, которую он ведет с самим собой. Он уже перестал злиться, но все еще продолжал хмурить брови. Я вдруг подумала, что должна быть благодарна ему за спасение, ведь, если бы не он, меня бы, возможно, уже не было в живых. Постепенно лицо его становилось все более спокойным. Я поняла, что он ничего не скажет, и чаша моей беспощадности резко перевесила. Я отвернулась — не дождется он моего сострадания.

— Утром я приду за тобой. Попытайся немного поспать.

— Запри дверь, — буркнула я. — Вдруг опять захочу погулять…

— Они не запираются, — с удивлением произнес он.

Я посмотрела на него и поняла, что это правда.

— Почему же тогда в первую ночь она не открывалась?

Какое-то время он молчал, а потом сухо ответил:

— Не знаю, но обязательно разберусь.

ГЛАВА 7

Не считая перерыва на обед, Филипп повсюду сопровождал меня. Он появлялся с утра, а потом вечером, когда заканчивался рабочий день. Каждый раз его приход в подвал вызывал всеобщее падение ниц, кроме меня. Даже под страхом расстрела я бы не стала этого делать. Собственно, никто от меня этого и не требовал, разве что Ивана… Она затаила на меня злобу. Скорее всего, началось все с моего появления здесь. Уж больно не понравилась я ей, видно. Только придирки с каждым днем становились все более очевидными. Во-первых, мне повысили план, хотя я и с прежним еле справлялась. Теперь я должна была крутить трубочек на пятьдесят больше в смену. Помимо этого, Ивана постоянно отвлекала меня разовыми поручениями. При этом план на день не урезался, я должна была успевать выполнять все. Спасибо Светлане, которая тайком помогала мне, иначе наказывали бы меня почти каждый день. А замечаний уже накопилось два за невыполнение плана, и я с ужасом думала, что последует за третьим, которое, наверное, сегодня и получу.

С самого утра Ивана отправила меня на кухню, на разделку мяса и заготовку его впрок. Как я поняла, мясо у них тут поступало в очень ограниченном количестве. Каждый кусочек его ценился на вес золота. В ход шло все, даже прожилки. Процесс разделывания туши превращался в трудоемкую работу. Меня как раз и поставили на отделение жил от мяса. Даже острым ножом делать это было тяжело и долго, что особенно волновало меня. Вряд ли Светлана успеет накрутить много трубочек за меня, у нее и свой план не маленький.