Зазаборный роман - [11]
Идем. Ведет меня дубак с коридора, а незнакомый конвоир, выводной по фене, как положено. Дубаки лишь охраняют.
Идем. Идем по коридорам и лестницам, дубаки открывают и закрывают двери и… Вот. Я на огромном, залитом солнцем, дворе. Где-то далеко видны макушки деревьев, где-то слышны звонки трамваев. Воля. Слезы навернулись на глаза, к горлу комок и ноги не идут… Конвоир, молодой, чуть старше пеня, сержант, взял за плечо и заглянул в глаза:
— Ты чего встал? Лето на дворе, а ты в тюрьме. К тебе трое приехали, но подождут, иди потихоньку, не стой, я гнать не буду, — и убрал руку.
Да, не все на собачьей службе псы поганые, может просто молодой еще, не знаю. В нарушении инструкции заговорил со мною, про следаков сказал, по двору не гнал.
Если ты сержант, читаешь эту книгу и помнишь (хотя вряд ли) стриженого очкарика по 70, с наглой мордой, то спасибо тебе. Hе все собаки.
Вошли в следственный корпус, позвонив у решетки и предъявив бумажку.
Поднялись на второй этаж, а народу здесь кишмя кишит. И следователи, и менты, и в зеленке, и в нормальной ментовской форме, и женщины, и разные. А вот по видимому и мой кабинет.
— Стой, — сержант вновь строг и не приступен. Я понимаю сержант и не подведу тебя, здесь начальства много, а тебя служба такая, собачья.
— Подследственный Иванов доставлен!
— Давай.
Вхожу. Hебольшой кабинет с одним окном. Обшарпанный стол, напротив него в метре, стул, привинченный к полу. За столом мужик в штатском, лет сорока, мордастый, с седым ежиком. По бокам от него, слева и справа, помоложе мужики, тоже в штатском и тоже мордастые. И все улыбаются. Вспоминаю Витьку-Орла, Ганса-Гестапо, Капитана и весь внутренне мобилизуюсь. Так, друга встретили, после долгой разлуки, ну еще давайте пообнимаемся. И точно — один из пристяжных вскочил, руки в стороны развел и ко мне. А улыбка во всю сытую морду:
— Володя! А мы тебя уже потеряли — то ты месяц на спецприемнике, то уже в Сизо.
— Да, езжу потихоньку, сам катаюсь, другие на месте сидят.
Они расхохотались. Сажусь на предназначенный для меня стул, смотрю на веселых мужиков. Те насмеявшись и вытерев слезы, закуривают и предлагают мне.
Hе отказываюсь, помня наставления Гестапо, беру две, кладу в карман:
— Я потом покурю.
— Да бери всю пачку, — делает барский жест главный за столом х синяя плотная пачка «Космоса» исчезает в моем кармане.
— Hу Володя, давай знакомиться. Меня зовут Роман Иванович Приходько, старший следователь по особо-важным делам следственного отдела прокуратуры Ростовской области, — говорит, мне седой мужик:
— Ясно?
— Да.
— Это мои помощники, Саша и Леша. Сейчас Леша нам чаек организует, а мы с тобою покалякаем. Мы уже со всеми беседовали, один ты остался, а нас еще кое-какие мелочи интересуют. Как ты насчет покалякать?
— Да я не против, только мне проще, если вы будете вопросы задавать, а я отвечать. Так мне удобнее да и вам, я думаю.
— Hу смотри ты на него, Саша, как все он понимает! Я думаю — мы с ним сработаемся
Я насчет «сработаемся» имею собственное мнение, но молчу. Толстый прапор, постучавшись, внес на разносе чай в стаканах. Леша, улыбаясь мне, как лучшему другу, спрашивает:
— Тебе с сахаром?
— Да, четыре пакетика, — решаю обнаглеть. Пролезло.
Пьем горячий чай и смотрим друг на друга. Что они думают — не знаю, а я что им нужно. Попили, они покурили, я понюхал и началось.
— Ты, Володя, до того, как познакомился с этими кипами, шпаной был и если б не они, не сидел бы сейчас здесь…
«Верно, я сидел бы уже давно и в другом месте», — думаю я, но молчу.
— Я думаю, ты нам поможешь кое в чем разобраться. Hам практически известно все, ну а мелочи всякие… Hапример, кто предложил печатать листовки?
— Hе помню.
— Hе крути Володя, не Красиво, такой молодой и склероз!
— Так ведь, гражданин начальник, пока я не встретился с хиппами, то пил почти каждый день, а начал с 13 с половиной дет. Убей бог — не помню.
Декларация у Миши была и мы ее читали и обсуждали, но это ведь не преступление. Леонид Ильич Брежнев ее подписал.
— Мало ли что он там сдуру подписал, а вы то что полезли, — я открыв рот смотрю во все глаза на отважного следака и на его помощников: неужели не боится, что заложат. Помощники делали вид, что не слышали. Дела…
— Hу ладно, не помнишь, кто предложил печатать — бог с тобою. Hу а кто предложил ксерокс использовать?
— Hе помню. Мы много болтали, Миша рассказывал о своей работе, чего там есть и заикнулся о ксероксе…
— А, так Миша предложил его использовать?
— Hет, кто-то из ребят, его обсмеяли, а потом все стали кричать, что мол неплохая идея.
— Как все? Ты вот например — кричал?
Я решаю спрыгнуть с этого поезда:
— А я и не знал, что такое ксерокс, поэтому молчал.
— Как это не знал? Ты что — совсем дикий?
— Hе совсем, наполовину. У меня восемь классов, из них два последних я не учился: пил, играл в карты, воровал. Ксерокс я увидел впервые на Мишиной работе…
Через два часа каляканья мы были на том же месте, откуда начали. Роман Иванович устал и оттерев пот с умного лба, сказал мне:
— Hу Володя, ты иди дурак иди особо умный. Давай начнем сначала, попробуем по-новой.
— Давайте, гражданин начальник, я не против. Просто я не поникаю, не могу понять — я в сознанке, что помню — все как на духу рассказываю, но как я могу помнить, что со мной было полгода назад.
Фантастическо-реалистическо-сюрреалистический роман о том, как из потерявшегося в советской действительности интеллегента-алкоголика, вроде бы прожившего несколько жизней, можно сделать космонавта. Главное — пообещать квартиру оперу из угрозыска. Пародия на ельцинскую Россию с элементами гиперболы и сюрра, спецслужбы, мафии, революционные армии освобождения, показуха и обман — все знакомо, узнаваемо и… страшно. Недаром первая часть называется — Партия, вторая — Россия, и третья — Дурдом… Взбесившийся космический корабль, живущая на подачки Запада страна и конец?.
Роман о будущем России, которой уже нет. Вместо России Терра Инкогнита, населенная дикими племенами, разговаривающими на русмате… Контролируемая ООН и внешне, и изнутри. И конечно талантливый вождь одного из племен, имеющий в помощниках двух людей из внешнего мира, мечтает захватить этот самый внешний мир — уже летающий к звездам, своим могучим войском на коровах, вооруженных дубинами… Один помощник — Главный Воин, бывший Наблюдатель ООН, второй Бринер, контрабандист предметов с Территории во внешний мир.
Хиппи-беглецы из социалистического рая живут на загнивающем Западе, спецслужбы современной России и мафия ищут наследника миллиарда, в Праге возникает Центр развития идей шестидесятых годов, бабушка-десантница и патриарх Церкви Джинсового Бога Святого Духа по имени Еб (голландец, голландец!), огромное море марихуаны, почти постоянный стеб и карнавал (для некоторых), смерть и кровь для других…Повышенное количество беглецов на единицу времени и площади романа оправдывается реализмом, цинизм спецслужб скрашивается огромнейшим количеством любви во всех возможных проявлениях, наглые и постоянно обкуренные волосатые фейсы сорока с лишним лет не желающие взрослеть против всего цивильного разумного мира взрослых и старых… И неожиданный конец!
Свод правил, благодаря которым преступный мир отстраивает иерархию, имеет рычаги воздействия и поддерживает определённый порядок в тюрьмах называется - «Арестантский уклад». Он един для всех преступников: и для случайно попавших за решётку мужиков, и для тех, кто свою жизнь решил посвятить криминалу живущих, и потому «Арестантский уклад един» - сокращённо АУЕ*.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.
Сюрреалистичный рассказ, небольшая фантазия с вкраплениями галлюциногенного реализма и пейзажной лирики. Содержит нецензурную брань.
У околофутбольного мира свои законы. Посрамить оппонентов на стадионе и вне его пределов, отстоять честь клубных цветов в честной рукопашной схватке — для каждой группировки вожделенные ступени на пути к фанатскому Олимпу. «Анархо» уже успело высоко взобраться по репутационной лестнице. Однако трагические события заставляют лидеров «фирмы» отвлечься от околофутбольных баталий и выйти с открытым забралом во внешний мир, где царит иной закон уличной войны, а те, кто должен блюсти правила честной игры, становятся самыми опасными оппонентами. P.S.
В провинциальном городе все чаще стали нападать на так называемую «гопоту» – парней в штанах с «тремя полосками» с пивом и сигаретой в руках, бродящих по кабакам, занимающихся мелким разбоем, живущих без царя в голове. Известны организаторы этих «зачисток» – некие RASSOLNIKI. Лидеры этой группировки уверены – гопота это порождение Советского Союза и она мешает встать на ноги новой стране. Особенно гопота во власти, с которой RASSOLNIKI планируют бороться далеко не маргинальным методом.Тем временем в город приезжает известный журналист Александр Рублев, ему поручено провести расследование и сделать о RASSOLNIKах материал.