— Проваливай, — сказал детектив, сморщившись. — Хотя, — он сделал паузу и снова уперся в меня взглядом, — если бы решал я, то я бы тебя посадил, чтобы ты гнил здесь. — Он горько усмехнулся. — А его отпустил бы… Тот парень плакал, — продолжил он, возвращаясь к своим бумагам, — когда его взяли, но не потому, что мы его арестовали, а потому, что не смог взорвать стадион. — Детектив смотрел теперь сквозь меня. — Он так хотел прикончить тысячу таких, как ты, — детектив посмотрел мне в глаза, и я зажмурился, — но только что покончил с собой в камере… Убирайся.
Я едва поднялся и тут же обмочился. Вошел констебль, брезгливо посмотрел на меня и вывел из кабинета.
В тот же день меня отпустили.
Суд так и не состоялся.
Теперь я почти каждый день прихожу к тюрьме и жду за углом, когда выйдет детектив. Я иду за ним до самого дома.
Я знаю, где он живет, чем занимается в выходные дни и что он прячет у себя в гараже.
И еще я знаю, что не смогу остановить его.
