Заявление - [45]

Отчеты подготовили, но никто не ожидал всамделишнего конкурса, никто не собирался по правде разбирать работу и изменять жизнь двух своих товарищей. Однако Сергей Мартынович, по-видимому, одного из них решил убрать. Убрать не убрать, но конкурсное заседание кафедры, по мнению Сергея Мартыновича, должно бы поставить под сомнение пребывание его в клинике.

«Тогда просто, — думал Сергей Мартынович. — Не прошел конкурс, и все. Ведь уволить сейчас очень трудно. Местком не разрешит, и все. А местком не мой — он где-то там. Надо показать всем, что у меня есть средство уволить. Если б этот парень был чист совсем. А тут есть что подскоблить ему. Кафедра должна понять, что и без месткома управу найти можно. Что это за дело такое — шеф не волен убрать того, с кем не может или не хочет работать. Нет. Это мудро — погрозить ребятам пальчиком и при их же помощи».

Еще сегодня утром ничто не предвещало подобной бури, но за час до начала совещания Сергей Мартынович стал по очереди вызывать всех своих сотрудников и каждому поручил выступить и отметить ошибки и промахи, так сказать, именинника. Он предлагал каждому самому, без подсказки, поискать недочеты в работе своего товарища. «Каждый должен, — говорил он, надевая на свое в общем-то добродушное лицо суровую маску, — доказать свою объективность в оценке работы всех на кафедре, показать свое умение понимать пути улучшения работы коллектива, утвердить свое истинное желание — общественное ставить выше личного».

Сергей Мартынович был удовлетворен проделанной работой. Он еще не решил, следует ли дать ход решению сегодняшнего собрания, но одну кандидатуру нынешний ареопаг должен отвергнуть. Дальше будет видно, как пойдет дело. «Во-первых, как себя вести будет этот, уже сомнительный, помощник. Одно дело, если просить, каяться в ошибках будет; другое дело — замкнется в неуемной гордыне. В конце концов, свет не сошелся клином на моей клинике. Клин клином из клиники. Сколько можно придумать каламбуров. Надо будет использовать. В зависимости от поведения и буду решать характер и объем действий. Как это у нас говорится: характер и объем операции будет решен после вскрытия брюшной полости в зависимости от находок. Ха. Именно так. Неизвестно, как поведет себя и претендент на освобождающееся место. Правда, я ему и не сказал ничего. И не скажу пока. Посмотрим, как будет вести себя. Если будет знать — не показатель. Приглядеться еще надо. Ситуация-то новая окажется для всех неожиданной. А если он загордится, да оскорбится, да захочет, может, даже и уйти, — так тогда он и не нужен такой, и скатертью дорога, катером дорога, на легком катере… Да, в конце концов, его где угодно достать можно. Вон красавица с Титом приезжала — далека от института, далека, а и она в своей больничной тьмутаракани зависит в какой-то мере от меня. У нас все на грани, не поймешь ведь степень ошибки, на весах не измеришь, на счетах не подсчитаешь — чуть в сторону подтолкнуть ничего не стоит. И здрасьте-пожалте — ешьте но-шпу. Конечно, не в моем характере поступать так — не туда толкать, я скорее руку подам, да подняться помогу, но в принципе такая возможность существует. Это все должны понимать. Так что, как вести себя будет. Как все вести себя будут. Но в любом случае подобная акция будет очень полезна для их общего дела. Каждый член коллектива будет настороже — каждого может постичь такая судьба. И повязаны все будут не совсем праведным поведением. И друг другу не очень доверять будут. И за моей спиной не заиграются. Все только через меня. Тогда я и за больных буду более спокоен. Никаких активных новаций без меня никто себе не позволит. Что и надо. Новации над живыми людьми — это может быть страшным делом. Я все должен знать. Он новатор — а я за жизнь отвечаю. Лечение больных я должен полностью держать в своих руках. Для пользы дела послушные помощники важнее инициативных новаторов — тут больные люди, а не чурки.

А если я и оставлю его, то отношения между ними будут достаточно осложнены, чтоб я один оказался связующим звеном между всеми. Я тогда и мирная сила единственная, и мера всему правильному. Вот тогда я смогу и мирить их, и направлять все силы и кафедры и больницы на одно наше общее дело — лечить!»

Пока обсуждаемому объясняли, почему его недочеты в работе не позволяют поддерживать его кандидатуру на конкурсных перевыборах, Сергей Мартынович молча подытоживал их доводы для заключительного слова.

Все шло, как задумано, — ничего не подозревавший именинник, для которого все было полной неожиданностью, выглядел совершенно ошалелым и обескураженным. Сергея Мартыновича радовала хорошая организация работы на кафедре и настоящая деловая спайка, где личные отношения не встают на пути общего дела. В такой организации он видел и немалую свою заслугу.

Конечно, точно так же могут вести себя и его коллеги-профессора на Ученом совете, когда будет срок и ему переизбираться, но сейчас он, пожалуй, настолько силен, что даже ректор со всеми своими проректорами над ним уже не властен. Его связи сильнее, прочнее, потому что основаны на здоровье его больных. Все зависит от того, кто его больные. Дай бог им здоровья после его лечения. Ведь лечение всегда опасно, поскольку человек смертен и все может быть. Сергей Мартынович поднялся с кресла для итогового выступления с радостным сознанием, что до сих пор бог его милует и результаты лечения высоких больных пока все без осечек.