Завтрашняя погода - [7]

Рената Георгиевская радовалась больше других, но стала сдержаннее в своем внимании к Алексею, она не хотела, чтобы ее заподозрили: мол, тянется к "жениху". Шустрые лаборантки Владимирцева также старались оказывать ему внимание, но все тщетно - Алексей отшучивался и был сдержан, никого не выделяя, кроме Зины Крашенковой, безотказного помощника.

Высшая аттестационная комиссия долго не сообщала об утверждении решения ученого совета, и это беспокоило Владимирцева. Еще недавно он, не помышлявший о подобном взлете судьбы, да и не веривший в везение, приготовившийся "просто работать, искать", ощутил чувство, за которое сам же себя и корил. "Забудь обо всей этой суете,- велел он себе,- и работай!" Но работа, столь четко намеченная и так горячо поддержанная, вдруг разладилась, уровень в целом оставался высоким, но результатов не было.

Он решил испробовать левитацию на лазерных установках, предназначенных для зондирования, изучения турбулентности в высоких слоях атмосферы, и это поглотило мысли и чувства, пришлось засесть за изучение материалов нового раздела физики.

Может быть, в ином случае головокружительный успех Владимирцева и вызвал бы завистливые кривотолки, особенно среди его ровесников, но одержимость Владимирцева, его самоотрешенность в жизни и отзывчивый характер оберегали Алексея от подобных реакций, за него радовались. Владимирцев ни в чем не изменился - ни внешне, ни в манерах, ни в одежде,- он оставался аспирантом.

Работы Владимирцева привлекли внимание руководства Академии наук, и дирекции физико-технического института было рекомендовано создать новую лабораторию под руководством Владимирцева, где предстояло разрабатывать методы усиления и генерации электромагнитных колебаний; лазеры этой лаборатории обещали большой практический эффект, так как в отличие от других источников света позволяли получать световые волны с очень высокой направленностью и столь же высокой монохроматичностью...

Создание лаборатории Владимирцева оказалось каверзным делом: прежде всего Сергей Сергеевич не разрешал оголять свою лабораторию, но Алексей заверил Сергея Сергеевича, что он возьмет только тех, кого сам Алисов отпустит. Алисов оценил деликатность новоявленного коллеги и стал делить все по-родственному, отдавая тех, кто мог быть потенциальным разработчиком намеченных для лаборатории задач. Так в лаборатории Владимирцева оказались Георгиевская и Рогатин, оба близкие ему по характеру поисков научные сотрудники вместе со своими младшими научными коллегами, лаборантами и причисленными к лаборатории стажерами, аспирантами. Владимирцев стремился с первых дней завести такие порядки, когда каждый мог высказывать свои предположения, даже самые невероятные, но и каждый помогал коллегам по первому зову; здесь все работы должны были стать "нашими", здесь все думали, заботились о судьбе каждого сотрудника лаборатории. Это было и преемственностью традиций лаборатории Алисова.

Когда пришло сообщение ВАКа о присвоении А. А. Владимирцеву ученой степени доктора физико-математических наук, он сообщил об этом родителям, и они приехали в Новосибирск, чтобы вместе с сыном отпраздновать радостное событие. Отец познакомился с содержанием диссертации Алексея и изумился ее оригинальности, мать с гордостью занималась обстановкой скромного жилища и приемом гостей, его институтских и университетских товарищей. Родителям очень понравилась Рената, но обсуждать с сыном вопрос его женитьбы они не стали. В семействе Владимирцевых, людей сдержанных в проявлении своих чувств, убежденных в порядочности своего сына, его нравственности, вопрос личной жизни никогда не обсуждался, в этой семье было не принято вторгаться с советами в святая святых. Недолго погостив, родители вернулись в свой Новокузнецк.

В научных кругах быстро стало известно о молодом сибирском ученом, которому присудили сразу степень доктора физматнаук,им заинтересовались журналисты. И первым, кто написал о Владимирцеве, был писатель Дмитрий Аничков. С тех пор Аничков постоянно поддерживал отношения с молодым ученым, собирался писать о нем сценарий фильма...

VI

Я призываю к творческой фантазии, к осуществлению мечты, опирающейся на

точные знания.

И. Бардин

Во вновь созданной лаборатории Владимирцев продолжал изучать работы, ведущиеся в других институтах и исследовательских центрах на лазерных установках, но особенно те, что так или иначе могли "соседствовать" с "темой левитации".

Рената Михайловна, как и прежде, была добрым советчиком и другом. В дни формирования Владимирцевым состава лаборатории она была в смятении и не могла ответить самой себе: хочет ли работать рядом с ним, вместе с ним или ей будет легче не видеть Алексея весь долгий день, не слышать его голос. И тут же себе возражала: было бы обидно, если бы Алексей не пригласил ее работать вместе: "а так есть еще надежда: угомонится со своей левитацией. А может быть, просто привыкнет ко мне? Неужели он просто бесстрастный сухарь?.. Его такт и предупредительность раздражают".

Однажды Рената Михайловна привела к Владимирцеву сотрудника лаборатории механики, аспиранта Григория Шанежкина, который в первой же беседе с Владимирцевым раскрыл короб, полный идей, гипотез; их у него было так много, что он, как и недавно Владимирцев, не мог отдать предпочтение ни одной, хотя формально за ним числилась тема, которая и должна была стать кандидатской диссертацией. О приглашении Владимирцева перейти в его лабораторию Шанежкин обещал подумать. Но что больше всего удивило Владимирцева, так это "нечаянная" беседа Алисова, который без обиняков заявил: "Хотя вы и сбежали из нашей лаборатории, отпочковались, но, признаться хорошенько, меня заразили левитацией. Я о ней не перестаю думать. Отдельно этим заниматься, как конкурент, не хочу, но если не возражаете, я к вам примкну".