Завтрашний ветер. Незнакомка - [11]

И стряхнула пепел в мешочек, затянула бечевкой горловину. Сказала, предупреждая дальнейшие вопросы:

— Все, спать пора! Завтра тебе за грибочками на Горький Берег. Ты давай, клади меч рядом, враг ждать не станет. А мы с Мелиссой постережем по очереди.

— Ага, — хмыкнула имперка, — заорем так, что не сможешь не проснуться.

* * *

Утром, как осы, злые с похмелья и недосыпа, ни на какие вопросы Аррайды магички отвечать не хотели. Ажирра, желая опередить в исследованиях босмерку Галбедир, требовала поторопиться. На «блоху», в Сейда Нин, оттуда за околицу, набрать грибов — и тут же обратно! Совала в руки «Букварь для северян» с яркими картинками: «Б — это банглер-бейн, Г — это гайа фация, они на деревьях растут, — тыкала мохнатым пальчиком. — Светящаяся сыроежка светится, у копринуса шляпка узкая, ножка тонкая. И сам лиловый. А кода прямо в болоте растет. Усекла?» Аррайда, у которой тоже болела голова, лишь тупо кивала и не сопротивлялась, когда ее развернули и дотолкали до высокого помоста силтстрайдера. «Блоха» громко ревела и почесывала одна о другую бесконечные суствачатые лапы, отчего помост мелко трясло. Толкая Аррайду, грузили тюки, цепочкой двигались пассажиры. Погонщик, взглядом оценив меч и доспехи девушки, за поездку заломил несусветно: тринадцать дракошек в один конец. И скаля белые зубы с серой морды, нагло утверждал, что по-божески берет, и если хоть дракошку спустит, то непременно разорится, кормить животное дорого.

— Надеюсь, ты кормишь не путешественниками?

Очередь загоготала. Погонщик надулся и велел девушке проваливать, если нищая. Аррайда пересчитала наличность, поняла, что если денежки не хватает, то ей неоткуда взяться; плюнула, сбежала по ступенькам к нижней площадке, а оттуда мягко соскочила к арке восточных ворот. Воротного полотнища в них не было: к чему оно, если любой мало-мальски опытный маг способен высадить ворота щелчком пальцев? Раздумывая о таких превратностях, девушка-редгард зашагала по мощеной плитами дороге вдоль реки. Река плескала и сверкала на солнце, вокруг дороги росли трава и цветы, мох на плитах под ногами был мягок, ходьба бодрила. Скоро похмелье забылось, как дурной сон, жизнь мнилась удивительной, а меч за плечами пока еще не казался тяжелым и мог спасти от любых неприятностей. Аррайда тихо насвистывала себе под нос, отмеряя милю за милей, время от времени сверяясь с картой и дорожными указателями, которые имперская служба щедро расставила на каждом перекрестке. Не так уж далека деревенька Сейда Нин.

Туча появилась неожиданно. Круглая, серая, она мгновенно поглотила солнце, выплюнула короткую острую молнию и разразилась ливнем. Крупные капли стекали по шлему и били по лицу, сапоги нахлебались воды и разъезжались на скользких камнях. Оглушительно грохотал гром. Девушка укрылась под здоровым валуном на обочине, пережидая. Гроза была недолгой. Туча ушла, солнце вылезло; над травой, дорогой, деревьями стал подниматься пар. Аррайде сделалось жарко, сонно зевая, она продолжила путь, мечтая стащить панцирь, отложить меч, скинуть сумку с припасами и как следует отдохнуть. И, должно быть, свернула не в ту сторону. Мощеная дорога пропала. Под ногами была растрескавшаяся коричневая земля, похрустывали мелкие камешки, а вокруг тянулись изрезанные морщинами стены незнакомого ущелья. Впереди маячили похожие на клыки каменные столбы. Рассудив, что если тропа есть, она обязательно куда-нибудь выведет, девушка не стала возвращаться. Стены ущелья смыкались теснее, солнце затянула мутная багровая пелена. Совершенно неожиданно сорвался ветер, Аррайда пригнулась, сопротивляясь его напору. Ветер делался стремительнее, завывал среди каменных стен, закручивался, нес багровую пыль и мелкие камешки, долбил по панцирю и шлему, сек лицо. Стало невозможно дышать. Аррайда смочила из баклажки платок, обвязала рот и нос, прижмурилась и теперь двигалась почти вслепую. Можно было свериться с картой: вот Балмора, вот дороги, вот на полудне Сейда Нин. Дело оставалось за малым — отыскать полудень. Солнце совсем исчезло в кровавом мареве, ветер ныл и хрипел, небо смешалось с землей. Стараясь не поддаваться страху, Аррайда сдвинулась к каменной стене ущелья, чтобы найти щель, годную, как укрытие. Должно быть, боги пожалели ее — под нависающей аркой темнела нора. Девушка втиснулась туда, задевая стенки широкими от панциря плечами, струйкой сыпались камешки. Впереди оказалась дверь. Самая обыкновенная прямоугольная дверь, сколоченная из грубых неструганных досок, темных от времени. Удивленная донельзя Аррайда потянула за ручку. Дверь открылась.

Шум и завывание бури остались снаружи. Только стены пещеры неуловимо вздрагивали. Неосвещенный коридор тянулся в темноту.

Любопытство кошку сгубило. Нет бы упасть, где стоишь, и в тишине и покое переждать бурю — Аррайде же захотелось исследовать место, куда попала. Бормоча под нос и немыслимым образом выворачивая конечности — ну почти как никс-гончая, чещущая правую подмышку задней левой лапой — девушка сотворила себе кошачье зрение. Примерно так мог бы видеть хаджит на грани издыхания, но, как следует напрягшись, Аррайда смогла бы разглядеть внезапные провалы под ногами и другие ловушки. А вышло, что старалась напрасно. Пол коридора был сухой и совершенно ровный, со сводов не свисали подозрительные камни, норовящие упасть на голову, а за поворотом вообще пришлось зажмуриться и постоять, привыкая. Свет оказался чересчур ярок. Наконец, глаза приспособились, и Аррайда поняла, что извилистый проход освещен красными свечами, обильно налепленными на каменные полочки и порожки, отчего воздух был багровым, как снаружи, только без летящих пыли и камней. И в нем висел отчетливый запах окалины. А потом накатил и звук. Он глох, пробиваясь сквозь каменные стены, тягучий, лишенный радости. Словно где-то вдалеке тускло били басовитые колокола. Гостье сделалось неуютно и нечем дышать, горячий воздух сушил легкие. Но сердитое любопытство гнало девушку вперед. Какое-то время Аррайда постояла у ямы с жидким огнем, окаймленной все теми же свечками. Воздух над ямой колыхался, теребил и дергал развешанные по стенам гобелены с узором изящным, но чересчур мрачным из-за черно-лиловых и багряных нитей на черном поле. Тут было уж вовсе жарко, Аррайда облизала губы, обошла яму по узкому карнизу и очутилась в округлой норе перед рядом черных, с тем же узором, что и на гобеленах, колоколов. Колокола висели на мощной жерди — от большого до очень большого — и теперь зловеще молчали. Аррайда задумчиво постучала по крайнему латной перчаткой, пытаясь понять, в святилище какого бога по недоразумению забрела. Дырявая память не подсказывала ничего.