Завтрак у предводителя - [8]
Пехтерьев. Напрасно, напрасно, Николай Иваныч! немножко терпения .. Предводитель! да это должен быть олицетворенное терпение.
Балагалаев. Вот, видите ли, Петр Петрович: с общего согласия господ владельцев, усадьба не разделяется, а к одному участку приписывается; теперь вот в чем затруднение: какое вознаграждение назначить за усадьбу? Я предлагаю всю эту пустошь отдать...
1 Кто это? (франц.)
Пехтерьев. Эту пустошь... да, позвольте, да, да...
Балагалаев. Вот над этим мы теперь и бьемся... Они вот согласны, а сестрица их не только не согласна ни на что, но даже вообще не хочет, объявить своего желания.
Алупкин. Как говорится, ни тпру ни ну!
Пехтерьев. Так, так, так! А знаете ли что, Николай Иваныч? конечно, это вам лучше известно, а я бы на вашем месте не так эту дачу разделил.
Балагалаев. А как же-с?
Пехтерьев. Я, может быть, и вздор скажу; но вы извините старика... Savez-vous, cher ami?1 мне кажется, я бы вот как разделил... позвольте карандашик.
Мирволин. Вот-с карандаш...
Пехтерьев. Спасибо... Я бы, Николай Иваныч, вот как... посмотрите: отсюда - вот сюда, отсюда - сюда... отсюда вот куда, а отсюда, наконец, сюда.
Балагалаев. Да помилуйте, Петр Петрович! во-первых, эти участки выйдут неровные...
Пехтерьев. Что за беда!
Балагалаев. А во-вторых, в этом участке совсем сенокосов нет.
Пехтерьев. Это ничего не значит: трава везде расти может.
Балагалаев. Да, сверх того, рощу вы, стало быть, предоставляете одному владельцу?
К а у р о в а. Ах, вот этот бы участок я взяла с удовольствием!
Балагалаев. А каково, например, будет мужичкам отсюда вон куда ездить?
Пехтерьев. На все ваши возражения отвечать было бы весьма легко; но, впрочем, конечно, вы должны лучше знать... вы меня извините...
Каурова. А мне эдак очень нравится.
Алупкин. То есть как?
Каурова. А вот как Петр Петрович разделил.
Беспандин. Позвольте взглянуть.
Каурова. Воля ваша, а только я с Петром Петровичем согласна.
Алупкин. Это ужасно... ведь не видела ничего, а туда же толкует!
Каурова. А ты почему знаешь, батюшка, видела я что или нет?..
Алупкин. Ну, коли видели, так скажите, какой вы себе участок берете?
Каурова. Какой? вот этот с рощей, да с сенокосом, да где земли побольше.
1 Знаете, дорогой друг? (франц.)
Алупкин. Да, все вам однем отдать!
Суслов (Алупкину). Оставь.
Пехтерьев (Беспандину). По-вашему, как?
Беспандин. По-моему, коли правду говорить, эдак неудобно будет. Впрочем, я готов согласиться, если мне этот участок дадут.
Каурова. И я готова согласиться, если мне этот участок дадут.
Алупкин. Какой?
Каурова. А вот что братец мой для себя спрашивает.
Суслов. Вот говорите после этого, что она ни на что не согласна!
Пехтерьев. Однако, позвольте, позвольте... двоим нельзя один и тот же участок определить; надо, чтоб один из вас пожертвовал, оказал великодушие взял похуже.
Беспандин. А смею спросить, для какого дьявола буду оказывать великодушие?
Пехтерьев. Для какого... какие вы, однако, странные слова употребляете!.. для вашей сестрицы.
Беспандин. Вот тебе на!
Пехтерьев. Ваша сестра, не забудьте, принадлежит к слабому полу; она женщина, а вы мужчина, она ведь женщина, Ферапонт Ильич!
Беспандин. Нет-с, это, я вижу, уж философия пошла...
Пехтерьев. Какую же вы тут философию находите?
Беспандин. Философия!
Пехтерьев. Однако это меня удивляет... Вас это не удивляет, господа?
Алупкин. Меня-с? Меня сегодня ничто удивить не в состоянии-с. Вы мне можете сказать, что вы родного отца своего съели; я не удивлюсь, я поверю.
Балагалаев. Господа, господа! позвольте мне сказать слово. Самое их как бы снова возгоревшее упорство доказывает вам, любезнейший Петр Петрович, что ваше разделение Не совсем удачно...
Пехтерьев. Неудачно! Позвольте... почему же неудачно, это следует доказать... Я не спорю, может быть, ваше предложение прекрасно; но и о моем предложении тоже нельзя судить с первого взгляда. Я провел черту, так сказать, ангро1; конечно, я мог ошибиться в мелочах. Разумеется, нужно уравнять оба участка, сообразить, рассмотреть подробно; но почему же неудачно?..
Алупкин (Суслову.) Какую он это черту провел?.
Суслов. Ангро.
1 В общем (франц )
Алупкин. А что значит ангро?
Суслов. А господь его знает! должно быть, немецкое слово.
Балагалаев. Положим, Петр Петрович, что ваше предложение отлично, превосходно; но главное дело, надо поровну разделить. Вот в чем задача.
Пехтерьев. Так-с. Впрочем, конечно, вам лучше знать... Конечно, я в этом случае не могу с вами тягаться. Мое предложение, вы говорите, неудачно...
Балагалаев. Да нет, Петр Петрович...
Каурова. Я понимаю, почему Николай Иваныч так на своем настаивает.
Балагалаев. Что вы хотите сказать, сударыня, объяснитесь...
Каурова. Да уж я знаю!
Балагалаев. Я прошу вас объясниться.
Каурова. Николай Иваныч намерен у Ферапонта Ильича рощу за бесценок купить... Так вот от этого они так и стараются, чтоб она ему досталась.
Балагалаев. Позвольте вам заметить, Анна Ильинишна, что вы забываетесь! Ферапонт Ильич разве дитя? Разве вы не получите вашей половины?.. Да и кто вам сказал, что я намерен купить эту рощу? и разве вы можете запретить вашему братцу продавать свою собственность?
Впервые повесть опубликована в журнале «Современник» за 1854 год, № 3.Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения в двенадцати томах. Издательство «Наука». Москва. 1980. Издание второе, исправленное и дополненное.
И.С.Тургенев – имя уникальное даже в золотой плеяде классиков русской прозы XIX века. Это писатель, чье безупречное литературное мастерство соотносится со столь же безупречным знанием человеческой души. Тургенев обогатил русскую литературу самыми пленительными женскими образами и восхитительными, поэтичными картинами природы. Произведения Тургенева, облекающие высокую суть в изящно-простую сюжетную форму, по-прежнему не подвластны законам времени – и по-прежнему читаются так, словно написаны вчера…В романе «Отцы и дети» отразилась идеологическая борьба двух поколений, являвшаяся одной из главных особенностей общественной жизни 60-х годов XIX века.
«Стихотворения в прозе» – это философские раздумья над основными вопросами бытия: жизнью и смертью, дружбой и любовью, правдой и ложью.Для старшего школьного возраста.
И.С.Тургенев – имя уникальное даже в золотой плеяде классиков русской прозы XIX века. Это писатель, чье безупречное литературное мастерство соотносится со столь же безупречным знанием человеческой души. Тургенев обогатил русскую литературу самыми пленительными женскими образами и восхитительными, поэтичными картинами природы. Произведения Тургенева; облекающие высокую суть в изящно-простую сюжетную форму, по-прежнему не подвластны законам времени – и по-прежнему читаются так, словно написаны вчера…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Редко соединялись в такой степени, в таком полном равновесии два трудно сочетаемых элемента: сочувствие к человечеству и артистическое чувство», — восхищался «Записками охотника» Ф.И. Тютчев. Цикл очерков «Записки охотника» в основном сложился за пять лет (1847—1852), но Тургенев продолжал работать над книгой. К двадцати двум ранним очеркам Тургенев в начале 1870-х годов добавил еще три. Еще около двух десятков сюжетов осталось в набросках, планах и свидетельствах современников.Натуралистические описания жизни дореформенной России в «Записках охотника» перерастают в размышления о загадках русской души.
А. И. Эртель (1885–1908) — русский писатель-демократ, просветитель. В его лучшем романе «Гарденины» дана широкая картина жизни России восьмидесятых годов XIX века, показана смена крепостнической общественной формации капиталистическим укладом жизни, ломка нравственно-психологического мира людей переходной эпохи. «Неподражаемое, не встречаемое нигде достоинство этого романа, это удивительный по верности, красоте, разнообразию и силе народный язык. Такого языка не найдешь ни у новых, ни у старых писателей». Лев Толстой, 1908. «„Гарденины“ — один из лучших русских романов, написанных после эпохи великих романистов» Д.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга впервые за долгие годы знакомит широкий круг читателей с изящной и нашумевшей в свое время научно-фантастической мистификацией В. Ф. Одоевского «Зефироты» (1861), а также дополнительными материалами. В сопроводительной статье прослеживается история и отголоски мистификации Одоевского, которая рассматривается в связи с литературным и событийным контекстом эпохи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге представлено весьма актуальное во времена пандемии произведение популярного в народе писателя и корреспондента Пушкина А. А. Орлова (1790/91-1840) «Встреча чумы с холерою, или Внезапное уничтожение замыслов человеческих», впервые увидевшее свет в 1830 г.