Завтра, завтра, завтра - [52]

– Над игрой мы работали все вместе, – потупилась Сэди.

Аарон Опус кивнул. Внимательно оглядел Сэма, так же внимательно оглядел Сэди и снова обратился к Сэму.

– Этот малыш, Итиго, вы с ним прям одного поля ягоды. – Аарон Опус задумчиво покачал головой и произнес: – М-м-м… полагаю, вы станете лицом этой игры.

Вернувшись в Кембридж, они обсудили оба предложения. Сэди выступала за «Селлар Дор Геймз»: они не требовали продолжения «Итиго» и Сэди чувствовала в них родственные души. Сэм же «Селлар Дор Геймз» не рассматривал вовсе: зачем, если «Опус» предлагает бешеные деньги! Дов заявил, что обе компании хороши, просто совершенно разные, и Сэди и Сэму надо определиться, чего им на самом деле хочется. И добавил: «Соглашение о долевом участии в прибыли у “Селлар Дор” лучше и в долгосрочной перспективе может принести очень неплохой доход». Маркс также высказался за «Селлар Дор» с его свободой самовыражения, но подчеркнул, что их возможности не идут ни в какое сравнение с возможностями «Опуса», обещавшего вознести «Итиго» на вершину успеха. В многомиллионной рекламной кампании по продвижению ноутбука «Опус Визардвэр» корпорация намеревалась отвести «Итиго» – при условии, что игра не обманет их ожиданий, – почетную роль: планировалось запустить анимационный ролик, заказать на День благодарения гигантские надувные шары в виде героев игры, а в будущем выпустить множество различных товаров с логотипом «Итиго». Здесь «Селлар Дор Геймз» проигрывал «Опусу» по всем статьям: у только-только народившейся фирмы таких денег и средств попросту не было и в ближайшее время не предвиделось.

К полуночи Маркс, Дов и Сэм голосовали за «Опус», и только Сэди упорно поддерживала «Селлар Дор».

– Как ты не понимаешь? – убеждал ее Сэм. – Это реально большие деньги. Они изменят всю нашу жизнь!

– Но я не хочу тратить реальный год моей измененной жизни на продолжение «Итиго»! – возражала Сэди.

– Я понял, – воскликнул Маркс, – и я – на стороне Сэди. Я во всем ее поддержу. Впрочем, ребята, вы – создатели, вам двоим и решать.

Сэм и Сэди уединились на балконе, чтобы переговорить с глазу на глаз. Из-за гипса на ноге Сэм до сих пор не мог нормально ходить, иначе он пригласил бы Сэди на прогулку. Находясь в движении, он лучше соображал и быстрее подбирал верные слова.

Сэди заговорила первой.

– «Селлар Дор Геймз» – отличная команда, и они понимают, что мы хотим сказать нашей игрой. А весь следующий год мы сможем работать над новым проектом, еще лучше прежнего. И почему ты так быстро запродался «Опусу»? Почему согласился сделать из Итиго мальчика? Я думала, для тебя важна гендерная неопределенность нашего героя.

– Важна, но деньги важнее.

– Да что ты заладил как попугай: «деньги, деньги»? – вскипела Сэди. – Тебе всего двадцать два года, сколько денег тебе нужно? Если ты нацелился делать деньги, какого черта ты подался в разработчики игр? Просмотрел бы вакансии кадрового центра в Гарварде да и выбрал бы себе работенку с шестизначной зарплатой в каком-нибудь «Беар Стернсе», как твои однокурсники.

– Тебе легко рассуждать, – огрызнулся Сэм. Сэди задела весьма чувствительную струну в его сердце, и ему претило признаваться ей в этом. – Ты никогда не влачила нищенское существование. Я по уши в долгах. На мне висят студенческий кредит и медицинские счета за посещение травматологии и операцию на ноге и лодыжке. Если я и дальше буду тянуть с оплатой, их перешлют дедушке с бабушкой. На моем банковском счету – шаром покати. Я еле-еле свожу концы с концами, и это притом что аренду квартиры полностью оплачивает Маркс. Если мы согласимся на предложение «Селлар Дор Геймз», мне не на что будет жить целый год, пока мы не напишем игру. Да, мне позарез нужны деньги, но поверь мне, Сэди, я искренне считаю, что сотрудничество с «Опусом» пойдет на пользу «Итиго» и «Итиго» взорвет игровой мир. Да ты и сама это понимаешь, верно? Мне кажется, ты невзлюбила парней из «Опуса» только потому, что они назвали программистом меня.

Сэди присела на стул. «Невзлюбила»? Если бы. Парни из «Опуса» внушали ей отвращение. Их требование продолжить «Итиго» сковывало ее по рукам и ногам. Она ощущала, физически ощущала, как их пальцы лезут ей в рот, затыкая его кляпом, завязывают ей глаза, запихивают ее в брезентовый мешок и бросают на дно океана.

Сэм неуклюже топтался, пытаясь умоститься на стуле. Сэди протянула ему руку, но даже с ее помощью он опустился на сиденье довольно болезненно и, вздохнув, положил голову ей на плечо – должен быть груз приноровлен к силе тяжести.

– Я сделаю так, как ты захочешь, – произнес он.

– Хорошо, Сэм. Пусть будет «Опус».

Став мальчиком, Итиго превратился в альтер эго Сэма. Не один Аарон Опус отметил их сходство. Пользователи с удовольствием смаковали цветистую и трагическую биографию Сэма – детскую травму, видеоигры, дарившие призрачные ощущения непобедимости, деда-корейца, открывшего пиццерию, игральный автомат «Донки Конг», – пытаясь найти в ней совпадения с судьбой Итиго. Оба – и Сэм, и Итиго – потеряли родителей в юные годы и были азиатами. В 1997 году никто не отличил бы японца от полукровки-корейца, так что Сэма все считали азиатом. А отождествляя Итиго с Сэмом, люди – критики, игроки, маркетологи «Опуса» – начали воспринимать