Завтра. Выпуск 4 - [10]

— Зря, Шу-цу, птичек обижаешь, — сказал Аинька. — По этому поводу есть хороший анекдот. Вы не обидитесь, П. Б.?

Обращение к Орлослу означает, что речь в анекдоте о метрополийцах. А собственно, иных анекдотов инородцы и не рассказывают.

Орлосел благосклонно махнул рукой: валяй, дескать.

С кухни запахло паленым.

— Значит, так… Кхе, кхе! — Аинька прокашлялся, чтобы зафиксировать на себе внимание присутствующих. — Помер метрополиец. Попадает он куда положено, а там апостолы Петр и Павел сортируют народ: кому в рай, кому в ад, а кому еще куда — обратно, может быть. Приходит наш метрополиец к апостолам, и тут апостолы слышат какой-то звон. «Что это?» — спрашивают они. «Это колокольчик к ноге привязан, чтобы букашку-таракашку какую случайно не раздавить, предупредить ее о своем подходе заранее», — отвечает метрополиец. «О, да ты святой человек! Проходи в рай!» — говорят апостолы. Но метрополиец помялся и…

— Пахнет чем-то очень плохо, — прервал шеф Аиньку.

Пришлось мне идти на кухню, не дослушав. Там А. И. одной рукой вертел над конфоркой голубя в полном оперении, а другой отбивался от На-ты.

— Отдай птицу! — потребовал я сурово; вообще-то всерьез разозлиться на А. И. трудно.

— Только в случае рокировки: я тебе птицу, ты мне полнометражную стакашку, — отвечал А. И.

Я отволок его от плиты, налил стакашку и, бросив короткий взгляд, заметил, что у Елени глаза на мокром месте.

В комнате грохнул смех. Когда я вернулся, Орлосел все повторял концовку, никак остановиться не мог:

— Не к тому месту колокольчик надо было приделать! А-ха-ха-ха!

— Одно неясно, при чем здесь мои голуби? — сказал обиженно Шу-цу, но его не удостоили ответом.

— А такой анекдот, П. Б., вы знаете? Родился у метрополийца сын… — Аинька сделал свою обычную паузу.

— А кто-нибудь про Деус-махину слышал? — вклинился я невежливо.

— Деус экс махина? — переспросил Орлосел, из чего я заключил, что он не в курсе странностей радиотрансляции.

Не обращая внимания на протесты Аиньки, я пересказал радиопьесу. Интересно было, как прореагирует шеф все-таки метрополиец.

Шеф прореагировал просто:

— Чушь какая-то! Что у них нечем больше эфир забивать?

— Над всей Испанией безоблачное небо, — сказал Шу-цу. — Только наоборот.

— Как это — наоборот? — развернулся к нему Аинька. — Загадочно выражаешься.

— Элементарная провокация это.

— С чьей стороны?

— Со стороны того, кому это надо.

— А кому это надо? — не пожелал уняться Аинька; он любит подразнить простодушного Шу-цу, и как упустить такой случай, когда Шу-цу ляпнул нечто самому ему до конца не понятное, но по причине природного упрямства наверняка будет бороться за свою сумеречную мысль до последнего.

— А тому, кто нас и без того за горло держит, — сказал Шу-цу.

— А кто нас держит?

— Бежать отсюда надо! Бежать! — вступила в разговор Л. С., вошедшая со скатертью. — Стол будем накрывать или ковер?

— Ковер, — сказал я.

— Как это просто: бежать! — взъярился Шу-цу. — Ты одна, взяла чемодан и уехала. А мне как? Дети, мои старики, родители жены! Куда мне с этим хвостом?!

— Зато у тебя квартира есть. Вон Н-сы обменялись. Две на две, да еще с лоджией.

— Сколько доплатили? — осведомился Л. Э.

— Нисколько! Есть люди, которые спят и видят, как сюда перебраться. Искать их надо!

Стоит разговориться хотя бы двум инородцам, они рано или поздно вспомнят об обмене — единственном бесшоковом пути в Инородию. И обязательно расскажут друг другу о каких-нибудь невероятно удачных, почти легендарных случаях, без доплаты и с прибавкой метров. Но, увы, увы! Потенциальных метрополийцев за пределами Метрополии куда меньше, чем желающих выбраться из нее инородцев.

— Искать надо! — твердо повторила Л. С.

— Вот ты и ищи… метрополийца в любовники! — брякнул Шу-цу и попал в точку, потому что богатый метрополиец — голубая мечта Л. С., у которой нет ни нормальной квартиры, ни сбережений, а значит, и шансов достойно уехать.

Но кому нравится, когда его голубую мечту хватают чужие пальцы! И Л. С. надувается коброй, и шипит, и вот-вот плюнет ядом в лицо обидчику.

Бог знает, чем бы все это закончилось, но Г. А-й втиснулся между ними и сделал широкий жест в сторону ковра.

— А что, ребята, не пора ли ням-ням?

И точно: пока Л. С. и Шу-цу вели свою неизящную пикировку, На-та и Еленя разложили на скатерти принесенные яства.

— Садимся? — спросил Шу-цу, обрадовавшись возможности избежать ответственности за свою эскападу. — У. Ю. ждать не будем?

— Он по другую сторону проспекта остался, — сказал Л. Э.

— Как это? — не понял Шу-цу.

— Когда стрельба началась, те, кто был на нашей стороне, прятались в метро, а с той — бежали в переулки, к Нижнему городу…

— Где, между прочим, живет У. Ю., — продолжил Г. А-й. — Давайте все-таки для очистки совести ему позвоним.

— Попробуй, — сказал я. — Сегодня дозвониться куда-то — все равно что совершить подвиг во славу метрополийской науки и техники.

Пока Г. А-й крутил телефонный диск, мы расположились вокруг ковра, причем Орлосел не пожелал расстаться со стулом и возвышался нелепым монументом.

— Жалко, с выпивкой у нас… мало, — произнес, запинаясь, А. И., который из всего разговора усек, похоже, лишь то, что спирта не будет; он сидел, зажав между колен опустевшую на треть канистру.