Завтра. Выпуск 2 - [197]
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Надо же чем-то заняться…
КИРСАНОВ. Надрались?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Нет. Во всяком случае, в меру. Слушают музыку и играют в какую-то игру. На специальной доске.
КИРСАНОВ. В нарды, что ли?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Нет. Какое-то коротенькое название. То ли японское, то ли китайское…
КИРСАНОВ. В го?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Да. Правильно. В го.
Пауза.
В отдалении Гребенщиков стонуще выводит:
КИРСАНОВ. Вождь из племени га сидит и играет в го.
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Сережка деньги отдал. Двести рублей.
КИРСАНОВ. Что еще за двести рублей?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Говорит, ты ему давал в долг. В прошлом году.
КИРСАНОВ. Гм… Не помню. Но похвально. (Пауза.) Ты ему все рассказала, конечно…
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Конечно.
КИРСАНОВ. Ну, и как он отреагировал?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Сначала заинтересовался, стал расспрашивать, а потом ехидно спросил: «Веревку велено свою приносить или казенную там на месте дадут?»
КИРСАНОВ. Замечательное все-таки поколение. Отца забирают черт-те знает куда, а он рассказывает по этому случаю анекдот и садится играть в го…
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Он считает, что нам с тобой вообще никуда не следует ходить…
КИРСАНОВ (раздраженно). Ну да, конечно! Он хочет, чтобы они пришли сюда, чтобы вломились, заковали в наручники, по морде надавали… (Некоторое время угрюмо молчит, а потом вдруг с невеселым смешком произносит нарочито дребезжащим старческим голоском.) «Что, ведьма, понарожала зверья? Санька твой иезуит, а Сережка фармазон, и пропьют они добро мое, промотают!.. Эх, вы-и!»
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА (утешающе). Я думаю, ничего особенно страшного не будет. Отправят куда-нибудь на поселение, будем работать в школе или в детском доме… Обыкновенная ссылка. Я помню, как мы жили в Карабутаке в тридцать девятом году. Была мазанка, печку кизяком топили… Но холодина была зимой ужасная… А вместо сортира — ведро в сенях. Тетя Юля, покойница, она языкастая была… вернется, бывало, из сеней и прочтет с выражением: «Я люблю ходить в ведро, заносить над ним бедро, писать, какать, а потом возвращаться в теплый дом»… Две женщины немолодые, девчонки — и ничего, жили…
КИРСАНОВ (с нежностью). Бедная ты моя лапа… (Слышится стук в наружную дверь.) Погоди, я открою. Это, наверное, Кузьмич, совесть его заела…
Он выходит в прихожую и возвращается с Пинским. Пинского не узнать: он в старом лыжном костюме, туго перетянутом солдатским ремнем, на голове — невообразимый треух, на ногах — огромные бахилы. В руке у него тощий облезлый рюкзак типа «сидор».
ПИНСКИЙ. Я решил лучше у вас посидеть. Одному как-то тоскливо. Кстати, куда мне ключ девать? Сережке отдать, что ли? Я надеюсь, ему повестку еще не принесли?
КИРСАНОВ. Еще не принесли, но могут и прислать. «Разгильдяи города Питера!»…
ПИНСКИЙ. Да нет, вряд ли. Молод еще. Хотя, с другой стороны, тетя Мотя у нас ведь непредсказуема.
КИРСАНОВ. Правильнее говорить не «тетя Мотя», а «Софья Власьевна».
ПИНСКИЙ. А это одно и то же. Софья Власьевна, а кликуха у ей — тетя Мотя.
КИРСАНОВ. Да-а, юморок у нас с тобой, Шурик… предсмертный.
ПИНСКИЙ. Типун тебе на язык, старый дурень! Не дрейфь, прорвемся. В любом случае это ненадолго. Агония! Предсмертные судороги административно-командной системы. Я даю на эти судороги два-три года максимум…
КИРСАНОВ. Знаешь, в наши годы — это срок.
ПИНСКИЙ. Зоя, что это ты делаешь?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. «Молнию» пришиваю.
ПИНСКИЙ. Ну и глупо. Завтра она у него сломается, и что тогда прикажете делать? Пуговицы надо! Самые здоровенные… И никаких «молний», никаких кнопочек… Слушай, пойдем посмотрим, что ты там ему упаковала… Пошли, пошли!
КИРСАНОВ. Тоже мне, старый зек нашелся.
ПИНСКИЙ. Давай, давай, поднимайся… Зек я там или не зек, а на зеков нагляделся — я с ними две стройки коммунизма воздвиг, пока ты в кабинетах задницу наедал!..
Все трое уходят в спальню, и некоторое время сцена пуста. Слышен сдавленный голос Виктора Цоя:
Из прихожей справа появляется Базарин.
БАЗАРИН. Можно? У вас там опять замок заклинило…
Проходит на середину комнаты, озирается, останавливается у стола и, зябко потирая руки, читает оставленную на столе опись. Потом пожимает плечами, снова озирается, берет телефонную трубку и быстро набирает номер. Некоторое время слушает, потом нервным движением бросает трубку. Из спальни выходит Кирсанов.
КИРСАНОВ. А, это ты… Куда звонишь?
БАЗАРИН. Да так… Занято все время. Ну, можешь меня поздравить. «Дармоед города Питера».
КИРСАНОВ (не поняв). То есть? (И тут до него доходит.) Ну да?! Тоже получил?
БАЗАРИН. Пожалуйста, прошу полюбоваться… (Вынимает из нагрудного кармана и протягивает Кирсанову сложенную повестку.)
КИРСАНОВ (кричит). Шурка! Зоя! Идите сюда! Кузьмич повестку получил!
Первым выскакивает Пинский, за ним появляется Зоя Сергеевна с теплыми кальсонами в руках.
ПИНСКИЙ. Что такое? Что случилось? Епиходов кий сломал?
