Завтра вновь и вновь - [62]

Автотакси объявляет, что мы прибыли в Брокльбанк, но здание не имеет ничего общего с тем, что на фотографиях. Когда-то оно было знаменитым – выскакивает страничка «Вики» с видеозаписью вековой давности, но теперь дом изменился – с фасада сбили каменный декор, заменив его гладким белым покрытием, уже потрескавшимся и забившимся грязью. Парящие в воздухе рекламные щиты предлагают книги для взрослых и порновидео. Я прошу такси подождать меня на разворотном кругу.

– Я ненадолго.

В вестибюле есть будка консьержа, но там пусто, и все оффлайн. Металлические двери лифтов исцарапаны, а в кнопках не работает подсветка. Даже не знаю, зачем я сюда пришел, плана у меня нет. Я нервничаю… Боязно увидеть Болвана. Из динамиков расплывается Mandolin Rain Брюса Хорнби. Прислоняюсь к стенке лифта и заставляю себя дышать глубже, беру себя в руки.

Конечно, он меня узна́ет, но я не узна́ю его, ведь, надо полагать, я видел только аватар, обрюзгший пожилой человек – лишь аватар. О чем я вообще думал, когда сюда пришел? Мне следовало провернуть все по-другому. Когда двери лифта разъезжаются в стороны, я топчусь в вестибюле второго этажа, обдумывая, что скажу, но в голове пусто. Сказать ему, что меня прислала Келли? Перед замызганным зеркалом стоят две парные вазы с искусственными цветами. Я иду, даже не осознавая, что двигаюсь, сначала в неверном направлении, и номера квартир идут по возрастающей, потом разворачиваюсь и нахожу угловую квартиру 2173. Белая дверь с золотым номером. Она уже приоткрыта.

– Есть кто? – спрашиваю я, постучавшись, и приоткрываю дверь еще чуть-чуть. Запах в квартире странный, отдает металлом. – Эй! Мне нужно с вами поговорить.

Ответа нет, и я проскальзываю внутрь. Металлический смрад вызывает тошноту, но в ужас меня повергает не вонь. Увидев его, я кричу. Мертвец распластался на диване, ступни свисают на ковер, кровь на потолке и стенах разлита дугой, словно кто-то разбрызгивал ее из шланга. Я пячусь к двери и сшибаю с подставки телевизор. Я все кричу и кричу. А может, просто хотел закричать, но вонь от крови наполняет рот пленкой и заглушает крик. Болван. Это он, лежит в брюках, но с головы содран скальп, лицо превратилось в кровавую маску, волосы валяются рядом, на сброшенной подушке, словно он встал с постели после сна и оставил их там.

Начинка пульсирует красным, пытается позвонить по 911, но я изменяю настройки системы оповещения, и Начинка сканирует окрестности в поисках машин «Скорой помощи», подбирает обучающие видеоролики по сердечной реанимации, накладывает на труп белые схемы, показывающие, куда именно положить руку и надавить. Проверить дыхание и пульс. Я выключаю Начинку. Закрываю дверь на цепочку и опускаюсь на ковер, погрузившись в размышления.

Позвонить Келли? В полицию? Нет-нет, не стоит. Я никогда прежде не видел труп – вот так близко, в реальности. Проходит минут десять-пятнадцать, прежде чем я начинаю хоть немного соображать, прежде чем выравнивается дыхание, хотя сердце до сих пор колотится, как у кролика. Эта квартира – его студия. Из мебели только диван и телевизор. Еще здесь есть кухня и спальня. Остальное пространство – белого цвета (теперь в пятнах крови), а многочисленные камеры опрокинуты и разбиты.

Здесь есть сцена на зеленом фоне, с тазами и веревками, на них сушится фиолетовая выкрашенная ткань. Боже мой, это же попытка стереть тот первый след Альбион, который я нашел в квартире Пейтон. Я открываю окно и от свежего воздуха чувствую себя пьяным. Я свешиваюсь через балконные перила и несколько минут корчусь в приступах рвоты, прежде чем снова беру себя в руки, чтобы посмотреть на тело. Тот, кто это сделал, нацелился на лицо – оно все исполосовано, словно его яростно терзали бритвой во всех направлениях. Шея перерезана, голова почти отделена от тела.

Столько крови, господи, сколько же крови! Покрывало промокло, как бумажное полотенце, ковер превратился в болото. Ладони Болвана отрезаны, но до сих пор лежат у него на коленях. В точности как у Твигги – и это сделал Тимоти. Я пытаюсь не запачкаться в крови, но она уже на мне – на брюках, на ботинках. Верхнюю часть черепа Болвана отпилили и выковыряли мозг. Мозги разбросаны по подлокотнику дивана, Начинка исчезла. Глаза тоже вырезаны, вместе с глазными линзами.

Блин, блин, блин! Остатки здравомыслия подсказывают, что нужно вытереться чистым полотенцем из ванны, насколько это возможно, вытереть руки и подошвы ботинок, и все, к чему я прикасался, в надежде, что полиция, обнаружив труп, меня не выследит. Я вытираю стену, нечаянно размазывая кровь Болвана. Хватит, остановись! Бросаю полотенце в ванну. Стираю кровь с подошв и ставлю ботинки у двери. Носки тут же пропитываются кровью с ковра, липкой и холодной, но я остаюсь босиком, чтобы потом не наследить в коридоре. Я пробыл здесь уже двадцать минут, слишком долго.

Сосредоточься, наконец! Тереза. Я пришел, чтобы найти Терезу, или сведения о Ханне Масси, или о Тимоти, или об Уэйверли. Эта информация наверняка хранилась в Начинке Болвана, но она пропала. Я иду в спальню. На столе навалена одежда и бумаги, компьютер вскрыт и выпотрошен. Я копаюсь в бумагах – там счета, рисунки, что-то непонятное. Ничего о Терезе или Ханне Масси, ничего о Тимоти или Уэйверли, пусто. Меня трясет, нужно выбираться. Возвращаясь обратно в гостиную, я боюсь, что труп Болвана вдруг оживет и встанет. Я таращусь на него, почти желая, чтобы мертвец остался мертвецом. Больше здесь ничего нет.