Завтра вновь и вновь - [4]

– Битлы закидывались кислотой и психотропными препаратами, когда творили, – говорю я, – и как у специалиста по психическим заболеваниям, у вас лучше получится интерпретировать их стихи, чем у меня.

– Что верно, то верно, – отвечает он, – но я могу упустить литературные аспекты, которые вы умеете находить. Знаете, я гораздо больше узнал о Бодлере из разговоров с вами, чем из сети, так что, возможно, мы вдвоем способны разобраться в Abbey Road.

Он предложил мне вести дневник. Просто записывать дату наверху страницы и строчить дальше, что придет в голову, и это поможет. Поставил мне ультиматум – я должен хотя бы попробовать вести дневник, иначе он больше не будет подписывать мои документы. Я не поверил в угрозу, но он все-таки купил блокнот – из настоящей бумаги, кажется, – и подарил мне его, одновременно загрузив приложение под названием «Метод интенсивного журнала Прогова». Симка говорит, я должен писать от руки, это поможет сосредоточиться, а диктофонные приложения оказывают совсем не тот успокаивающий эффект.

Симка – цельная личность и верит, что во мне уже существуют блоки для строительства здоровой и продуктивной жизни, но я должен научиться складывать их в новом порядке. Он предложил мне слушать классическую музыку, чтобы улучшить способность концентрироваться. Клипы и стримы фрагментируют сознание, говорит он. Попробуйте послушать Джона Адамса как минимум двадцать минут без перерыва, без обмана, не отвлекаясь на дополненную реальность. Он мурлычет мелодию, которую моя Начинка тут же определяет как «Музыку для пианолы». Клик – она добавлена в библиотеку iTunes.

Каждый вечер я принимаю золофт, но каждую ночь просыпаюсь из-за сна о жене. В четыре утра или в шесть. Радиочасы установлены на 99,5 FM и играют поп-музыку, но я лежу в полном оцепенении и слушаю, желая, чтобы кровать затянула меня в воронку и я как-нибудь умер. Радио играет до полудня и дольше, когда я наконец-то собираюсь с силами его выключить и вылезаю из постели. Я набиваю живот печеньем, крекерами и шоколадками. Вечером в пятницу ко мне заглянул Гаврил – узнать, как мои дела, и обнаружил, что я завтракаю сникерсом и кофе. «Неудивительно, что ты все время так паршиво себя чувствуешь», – сказал он и дыхнул на меня запахом эспрессо и сигарет, смешанным с ароматом мятных пастилок, которые он постоянно жует.

Несколько лет назад Симка закончил сеанс словами: «Доминик, рыба гниет с головы».

Он предложил мне заняться личной гигиеной. Как бы плохо мне ни было, станет только хуже, если я не приму душ. И я принимал душ, и это помогало. Я брился каждое утро. Широкие мазки бритвой по шее, скулам и черепу. Там, наверху, сплошные синяки и разводы, черные и фиолетовые. Лабиринт Начинки, похожий на встроенную в голову карту незнакомого города. Я гляжусь в зеркало и следую по линиям проводов, словно они могут куда-то привести, куда-нибудь в другое место.

Симка велел мне найти какое-нибудь место, где удобно писать. Он обрисовал мне свой домашний кабинет в Мэриленде, с дубовым письменным столом и окном, выходящим в сад. Моя квартира находится в городе, но в здании есть площадка у пожарного выхода, с видом на ближайшие крыши, кондиционеры и служебные входы. Тут холодрыга. Цветы в горшках на соседней площадке давным-давно засохли при первых же морозах, но все равно торчат там, побуревшие и угловатые.

Я потягиваю кофе и кутаюсь в халат, еще на мне треники, серая толстовка с капюшоном и теплые носки. Розовеет рассветное небо, оно прекрасно. Тишина. По идее, здесь должен ловиться вай-фай, но роутер уже три года как сломан. Я слышу хлюпанье щелчков, когда Начинка пытается подсоединиться, как будто кто-то щелкает пальцами у правого уха, приходится снова и снова сбрасывать предупреждения о низком уровне сигнала, хотя я и просил никогда меня об этом не предупреждать. Каждые пять минут раздается щелчок и на периферии зрения крутится иконка соединения с сетью, а потом вспыхивает значок низкого уровня сигнала.

– Сбросить, – говорю я.

Проходит пять минут, и снова. Щелк! С этим ничего не поделать.

Ну так вот, это он и есть: день из моей жизни. Хроника для доктора Симки.

Тереза. Тереза-Мари.

Даже писать ее имя – все равно что расчесывать давно отрезанную ногу.

* * *

Я езжу на автобусе, потому что продал свой «Фольксваген» несколько лет назад, когда понадобилась наличка. Почти все места заняты, и я сажусь за водителем, у потертого стекла с рекламой стероидов и порновидео. Ближе к району Дюпон-Сёркл Начинка автоматически подсоединяется к государственной сети, и новые стримы звенят в голове, на несколько секунд затемняя видимость, прежде чем зрение перезагружается, подключаясь к дерьмовым приложениям и допам, в основном халявным, и как только я задерживаю взгляд на чем-то одном, другие затухают, но вспыхивает столько рекламных баннеров, что рябит в глазах.

По центру автобуса висят данные с навигатора, карта маршрута и расписание поездов метро – предполагается, что в реальном времени, но автобус на полчаса опаздывает, а на карте показан уже несуществующий маршрут из Силвер-Спринга. Пассажир по ту сторону прохода таращится в потолок и хихикает, пуская слюни на свой плащ – совсем забылся в виртуальной реальности. Он шлет запросы на дружбу всем кому ни попадя, но мой профиль в соцсети закрыт, чтобы меня никто не беспокоил. Я пялюсь в окно и фокусируюсь на заголовке CNN: