Завтра в России - [91]

Там, за кирпичным заводским забором, стоит сейчас кольцо милицейского и гэбэшно-армейского оцепления, но только эта враждебная полоса отделяла теперь Степана Зарудного от всей остальной России. Он не думал об этой полосе, он знал, что прорвать ее не составит труда. Но что ждет его за этой полосой, во тьме России?

35

Екатеринбург. 17.25 по местному времени

Длинный обкомовский лимузин «Чайка» катил по черным, без уличных огней улицам, враждебно притихшим в морозном январском вечере. За «Чайкой», ревя дизелями, двигалась колонна тяжелогрузных шестиосных рефрижераторов. Поеживаясь на заднем сиденье лимузина не столько от мороза, сколько от страха, Серафим Круглый нервозно думал о предстоящей встрече с Зарудным и забастовщиками «Тяжмаша». Почему он должен заискивать перед этим быдлом? Расстрелять их надо – прямо на заводе!

Но расстрелять забастовщиков мог только Зотов, а Зотов не хотел атаковать «Тяжмаш», чтобы не повредить цеха по производству танков. Танки, похоже, очень скоро понадобятся Стрижу и Митрохину. Не зря этот Зотов хочет взять живьем главарей забастовки и предъявить их стране как израильских и японских шпионов. Но как же ему, Круглому, явиться на «Тяжмаш» после того, как его там освистали? «У вас нет выбора… Мы вас расстреляем!» – Сволочь этот Зотов, сталинское отродье! А ведь и вправду расстреляют, если…

И вдруг, осененный неожиданной идеей, Круглый резким движением вырвал трубку радиотелефона из клемм:

– 19-й райотдел милиции, капитан Беспалов! – И когда его соединили, сказал Беспалову: – Эти Стасов, Обухов и Колесова еще у тебя?

– Так точно, товарищ Круглый, – ответил Беспалов.

Не в начальственной манере Круглого было обсуждать свои планы с мелким милицейским чином. Он просто приказал:

– Посади их в «воронок». Сейчас я за ними заеду. – И бросил шоферу: – Налево, к Кирпичному проезду! В 19-е отделение!

И у него отлегло от сердца, – кажется, он таки придумал, как ему явиться на «Тяжмаш» и купить этих забастовщиков! Он привезет им арестованных, из-за которых начался весь сыр-бор, – Стасова, Обухова и Колесову. Пусть возьмут их, пусть подавятся, а завтра же утром эти Стасов, Обухов и Колесова наверняка пойдут во главе похоронной колонны, и на кладбище мы их снова арестуем! Да, это замечательная идея, даже московский бульдог Зотов не допер до такого трюка!

Спустя несколько минут черный обкомовский лимузин и колонна из шести грузовиков-рефрижераторов притормозили у Кирпичного проезда. Здесь, как и было приказано, их уже ждал милицейский «черный ворон». Взревев мотором, он присоединился к колонне, стал сразу за лимузином Круглого. При этом Круглому и в голову не пришло хотя бы взглянуть на тех, кого он решил подарить рабочим «Тяжмаша».

Но именно в этой мелочи и заключалась вся хитрая подлость Истории.

Тем временем вокруг «Тяжмаша» текла уже налаженная бивуачная жизнь. Палатки плохо защищали солдат от мороза, и поэтому все, кто мог, прятались в армейские машины: грузовики, «газики», легкие бронетранспортеры – и жгли, жгли горючку для обогрева кабин. Все пространство вокруг кирпичного забора «Тяжмаша» было заполнено гулом моторов и сизым дымом солярки, который не истаивал в морозном воздухе, а висел в нем гигантскими белыми грибами.

Подъезжая к темной полосе этого оцепления завода, Круглый вновь снял телефонную трубку, связался с диспетчером городской электросети и приказал немедленно дать свет «Тяжмашу». Он сделал это только ради собственной безопасности, чтобы не в темноте выступать перед рабочими, но эффект неожиданного возвращения заводу электричества оказался чрезвычайным.

Еще минуту назад во всех цехах завода шли бурные и довольно агрессивные митинги. Темнота гигантских цехов, блики электрических фонариков и свечей, громадные тени, отбрасываемые от выступающих, – все это воспаляло людское воображение, прибавляло решительности немедленно идти и сражаться с силами тьмы, насилия, диктатуры. Яркий электрический свет, неожиданно вспыхнувший повсюду, как-то разом сбил этот пыл, словно осветил людей за каким-то нескромным занятием. Вмиг забыв о своих ораторах и лидерах, тысячи людей ринулись из цехов на заводской двор – неужто мы победили? У-р-р-ра!

Да, у людей, что называется, отпустило. Появившаяся из воздуха, а точнее, из электрического света мистическая надежда на мирный конец конфликта с властями разом освободила их души от потайного сознания смертельного риска всей их затеи – так на фронте даже самый храбрый солдат рад перемирию, а еще больше – миру…

– У-р-р-р-а!

Услышав из-за заводских ворот этот ликующий крик нескольких тысяч глоток, Круглый окончательно приободрился: настал его звездный час! И, выйдя из машины на свет ярко вспыхнувших прожекторов у центральной проходной «Тяжмаша», он живо, молодо подобрался своим полненьким телом, как-то статно развел плечами под своей канадской дубленкой и, не тая победной улыбки, зашагал к закрытым воротам завода и к стоящим в проходной молодым рабочим-«афганцам».

– Откройте ворота! – властно сказал он вышедшему ему навстречу Зарудному. – Я хочу говорить с народом.

– Но вы уже выступали утром… – сказал Зарудный, и Круглый – большой знаток начальственных интонаций – тут же уловил нотки растерянности в его голосе. Круглый обрадованно усмехнулся: