Завтра октябрь. Несветские истории - [11]

И, видимо, с письмом передала мне какой-то «вирус» этого счастья.

Буквально на следующее утро мы ехали с Лизой в школу, я должна была завезти ее, а сама потом поехать на работу. В школу мы явно опаздывали, потому что был снег, скользко, и машины ехали медленнее обычного. Было темно, дорогу освещали фонари, и в их свечении дружно и стремительно, в одном направлении летели к земле снежинки. Люди, прячущие лица в воротники и шарфы, спешащие к трамваю и переходящие дорогу по пешеходному переходу, еще задерживали наше движение. Я увидела трамвай, который стоял слева от машины, закрыв две двери, – люди заходили в него только через переднюю. «Заходили» в данном случае – глагол не совсем правильный, потому что люди в него трамбовались… Постепенно наполняя салон от головы к задней площадке, плотно прижимались друг к другу, стараясь не оставлять пустот… Вернее, других шансов не было, потому что спереди напирали. Люди через дорогу бежали и бежали, не давая ехать. Так и набили собой чрево трамвая, но все все равно не вместились.

Что я это наблюдала, я понимаю лишь сейчас, когда об этом пишу. И вопросы: «Какой дурак это придумал – не пускать людей еще в две имеющиеся двери?» и «Возможно ли такое еще хоть в одной стране мира?» только сейчас всплывают в моей голове. И воспоминание, что на трамвае ездила в последний раз в Женеве… Там трамваи просторные, сцепленные в два вагона, это ж сколько времени пришлось бы набивать? Как-то с оплатой проезда решают…

И вопросы, и сравнительные воспоминания рождаются во мне сейчас, когда я записываю. В тот день я ехала, я опаздывала, я фиксировала метель, полный трамвай людей… Но была при этом счастлива – я заразилась от Кати и ее тайского заката. Я была настолько расслаблена внутри себя и своей теплой машины, что точно была убеждена – все мы попали в рай.

Попали в рай и все портим себе сами. Самое страшное, что позволяем себе что-то испортить еще и другим… А это – уже совсем нехорошо. Нехорошо это совсем. С собой – пожалуйста – твоя жизнь, ты и решай, счастлив ты или нет. А близкому, уж будь добр, счастья дай… Ну это ж – элементарная воспитанность, нет? Мне кажется – да.

Конечно, мне могут возразить, сказав: «сидит в теплой машине и рассуждает о рае, когда люди по метели и в узкую дверь трамвая…» Это да. Это мне повезло, безусловно. Но признаюсь, что это было необычное утро для Москвы. Необычное по состоянию. На морях и за городом чаще всего я физически ощущаю себя счастливым человеком. Ребра просто иногда готовы треснуть от счастья, чтобы впустить в душу еще больше ощущения свежести и свободы…

Москва чаще сдавливает. Мало того, что счастья своего существования не ощущаешь, еще и тревога какая-то бывает при полном внешнем благополучии…

И вот тут можно ли умом решить, где я – Я, а где я – антипод себя?

И можно ли, например, с утра обнаружив в себе Себя или своего антипода, отдаться себе самому (ой) как жене (мужу) или отправить антипода как чужого человека – от себя подальше. А если по каким-то причинам не смог(ла) отказать «чужому(ой)», то признать что совершил(а) акт прелюбодеяния и хотя бы покаяться…

У меня хорошее настроение!

Простите, если вас не заразила!

Платье

Четырехполосная дорога от Светкиного загородного дома была полностью загружена. Расстояние, как и ряды серых, апрельских, еще не зазеленевших деревьев вдоль дороги предполагали монотонность, радио «Серебряный дождь» звучало фоном.

Марина ехала и с грустной улыбкой вспоминала диалог с Ленкой в присутствии хозяйки дачи:

– А ты чего это без мужа приехала?

– Лен, ты сама с кем-нибудь проживи восемнадцать лет, я посмотрю, будешь ли ты всегда ездить с мужем, – поморщилась Марина.

– Ой, нет! У меня с каждым мужем по пять лет получалось, но вот с Игорюшкой – тьфу-тьфу! – Ленка застучала по всем деревянным поверхностям. – С Игорюшкой хочу уже прожить всю жизнь.

– Ты знакома с Полиной – его дочерью?

– Конечно, она уже приезжала к нам два раза. Так похожа на Игоря! Только почему-то не такая красивая, как Игоречек.

Марина посмотрела в сторону мангала, возле которого колдовал Светкин муж Павел. Рядом с ним медленно и величаво расхаживал Игорек – свитер обтягивал выпиравший над ремнем животик, уши оттопырены лопухами. Он что-то говорил Павлу, но издалека было не разобрать.

Марина со Светой переглянулись и прыснули обе, попадав «под стол» от такой красоты.

Очень поверхностно, едва цепляя мозг, пронеслись в голове Марины вопросы: «А чем мой-то в выходные занимался? Почему не позвонил ни разу?». Она, впрочем, сама тоже не звонила.

Брак Марины и Саши переживал период спокойного отчуждения друг от друга. Период неспокойного, очень неспокойного отчуждения Саша с Мариной уже пережили, остались вместе… Или не вместе, но в браке. Официальный брак – это очень удобный формат для существования в обществе, особенно при взаимном понимании. В ячейке общества, где это понимание утеряно, отношения держатся на гвоздях, которые вколочены до утери того самого понимания. Марина ехала и прокручивала в голове все положительные стороны своего нынешнего нестабильно-стабильного состояния, состояния устойчивого равновесия. Или неустойчивого?