Завтра никто не умрет - [66]

– Мы куда-то поедем, Петр Яковлевич? – растерялся Туманов.

– Да, я думаю, вы останетесь довольны поездкой. Новые впечатления, знаете ли. Можете не бриться – так даже пикантнее.

– Рублево-Успенское шоссе, – объявил Карагуев, выворачивая свой скромный «Фиат» на широкую дорогу, засаженную густыми елями. – Еще немного, Павел Игоревич. Не волнуйтесь, нас будут проверять – это всего лишь заведенный ритуал. Вы – со мной. А я уж, извините, вхож во властные круги – эх, нелегка же доля у нас, власть имущих... – генерал трескуче рассмеялся.

– По вашей машине не скажешь, что ваша жизнь удалась, – хмыкнул Туманов.

– Да шучу я, – отмахнулся генерал. – Обычная трехкомнатная квартира на Кутузовском, жена, внук, сосед, затеявший ремонт, необходимость ежедневно выгуливать собаку... Но кое-с какими фигурами я действительно знаком.

– Интригуете, Петр Яковлевич. Кстати, у вас имеется мнение о ситуации, связанной с провалом операции в Баренцевом море? Вы знаете, что происходит?

– Стараюсь не вникать, если меня не просят. Меньше знаешь – дольше пенсия, знаете ли.

– Не поверю, что это к вам относится.

– Что вы хотите знать? – Генерал повернул голову. Фонари мелькали за окном, его лицо делалось то светлым, то черным. Туманов испугался, что сейчас он отвлечется от дороги и куда-нибудь врежется. – Ситуация проста, как березовый пень, Павел Игоревич. Орден умыкнул Немчинова – сами понимаете, с какой целью. Победит Немчинов на выборах – и через месяц-другой станет непредсказуемым. Куклой на ниточках. «Бастион» хотел его спасти, но потерпел поражение. Какие, боже упаси, архивы, неужели вы верите в эту сказку? Протянули резину, дали себя съесть. Оттого и покушения на людей, готовящих операцию. Хорошо хоть Листовой пока жив. Вас пытались убить, потому что вы слишком много знали. Все прозрачно, Павел Игоревич.

«Не скажи, – подумал Туманов, – все еще запутаннее, чем я думал».

Он кожей чувствовал, что Карагуев говорит неправду. От начала до конца – все неправда. Но в чем тогда правда?

– И куда мы едем?

– Узнаете.

Похоже, приближались к конечной точке путешествия. Мелькали деревья, проплывали силуэты строений, которые даже в темноте нельзя было назвать типовыми. Съехали с основной дороги, вскоре уперлись в шлагбаум – пришлось выйти и дать себя обыскать. Через сто метров был установлен второй шлагбаум. На этот раз молчаливые субъекты в штатском обследовали посетителей металлоискателем. Проехали по широкой подъездной дорожке, окаймленной белым кирпичом, и остановились у громадного особняка. Гостей проводили до крыльца, где еще раз обыскали, сдали на руки учтивой женщине, и она сопроводила гостей по белокаменной лестнице. Комната была просторна и обставлена демократично – кожаные диваны неплохо уживались с потертым сервантом, помпезные шторы – с грудами книг и компьютерных дисков. На мониторе мерцала фривольная заставка – девушка в бикини и ковбойской шляпе. Из кресла под длинноногим торшером упруго поднялся человек в тонкой кофте и отглаженных брюках – с густыми курчавыми волосами, с глазами, исполненными мыслью о будущем России.

Будущий президент Российской Федерации Борис Семенович Немчинов.

– Приветствую вас, Петр Яковлевич, – он крепко пожал руку генералу, кивнул Туманову, потом подумал и тоже протянул ему руку. В горле у Павла пересохло. Что за игру затеял Карагуев? А Туманов в роли кого – агнца для заклания?

Он пожал протянутую руку и сделал умеренно любезное лицо.

– Рад вас видеть, Петр Яковлевич, – сказал кандидат нормальным голосом (но что-то капризное в нем мелькнуло). – Однако не понимаю, почему вдруг в такое позднее время? И что вы, собственно, хотели сказать?

– Объясню, Борис Семенович. Познакомьтесь, мой подчиненный – Туманов Павел Игоревич. Он имеет важную информацию. Было бы неверным не донести ее до вас.

Немчинов сделал иронично-озабоченное выражение лица. На выяснение аналитическим путем, какую же игру ведет Карагуев, времени уже не оставалось. «А почему бы и нет? – подумал Туманов. – Ведь страна для него не чужая, а проблемы и так в очередь выстраиваются».

– Желаете выпить, господа? Чай, кофе?

– Не стоит, Борис Семенович, – отказался генерал. – Присесть можем, но не больше.

– Присаживайтесь, – сделал широкий жест кандидат.

Туманов не понимал, что творится в голове. Будто муть поднялась со дна и забурлила у горла. Он сидел, подавшись вперед, ловил саркастичный взгляд генерала, смотрел, как кандидат напротив, закинув ногу на ногу, раскуривает длинную и тонкую сигариллу. Запах свободной Кубы растекался по комнате.

– Я слушаю, господа, – насмешливо произнес Немчинов, – докладывайте. Кто начнет?

– Речь о заговоре, Борис Семенович, – вкрадчиво сказал генерал и выразительно глянул на Туманова – продолжай, дескать, покойничек.

– Да что вы говорите? – засмеялся Немчинов. – Какая внезапная новость. И кто же нынче покушается на нашу неокрепшую демократию?

– Вы, Борис Семенович, – сказал Павел.

Улыбка на лице Немчинова еще не угасла. Он рассматривал Туманова, как представителя какого-то редкого вида насекомых. Постепенно веселое выражение на его физиономии стало пропадать. Первыми погасли глаза, затем улыбка. Но лицо оставалось беззаботным.