Завтра никто не умрет - [15]

– Вот это да, – отвесил челюсть Газарян. – А вроде не заказывали девчат. Или это начальство решило нам приятное сделать?

– А кто-то сейчас по шее получит, – выразительно сообщила светленькая. А темненькая показала, как это будет выглядеть, и вся компания покатилась от хохота. Мнение, что женщинам в спецназе не место, предпочли не озвучивать. Девчонок окружили, посадили на почетное место. Кто-то завыл, шутливо заламывая руки, сожалел, что нет шампанского с апельсинами. Девчата попались компанейские. Светленькую звали Оксаной Штурм, темненькую – Надей Величко. Обе трудились по линии Министерства чрезвычайных ситуаций (чрезвычайно грустных ситуаций – пошутил Газарян), обеих привезли из Мурома, где стоял их базовый лагерь; обе были подругами. Оксана трудилась при штабе в службе анализа и технической информации (что не мешало ей сносить тяготы и знать пару приемов), Надя – в засекреченном подразделении, имеющем отношение к шифрованию и прочему «утаиванию» данных. «Специалисты по анализу и разбору информации, – сделал мысленную зарубку Туманов. – Ну что ж, пока это не противоречит версии, изложенной троицей в ангаре». И все же появление девиц ему не понравилось – он предпочитал традиционную роль женщин в обществе.

Но другие так не считали. Веселье вспыхнуло с новой силой. Новоприбывшие из Приморья рассказали пару сальных анекдотов – девицы покатились от смеха. Обе были неплохо сложены – это стало заметно, когда они скинули с себя штормовки, Оксана вздула челку, а Надежда распустила волосы, и они, под сдавленные стоны мужиков, рассыпались по плечам.

– Никаких вольностей, господа офицеры, никаких вольностей, – сглатывая слюнки, бормотал майор Шальнов, – это наши боевые товарищи.

– И вообще мы с Оксаной будем спать в одной комнате, – поставила в известность Надя.

– Только не говорите, что вы лесбиянки! – театрально взвыл охочий до слабого пола Газарян.

– Мы не лесбиянки, – сунула ему под нос кулак Оксана, – мы лучшие подруги.

– А разве женщины могут дружить? – озадаченно спросил Долголетов.

– Могут, – просветил Газарян. – Если молча завидуют друг дружке, значит, дружат.

Чуть не получив по челюсти, он перебрался на другой конец бильярдного стола.

Чем закончилась гулянка, Туманов не знал – извинился за проявленное свинство и побрел спать. Публика серьезная, перегнуть с алкоголем не должна.

Наутро он беседовал с майором Шальновым. Собеседник был собран, сосредоточен и совсем не похож на вчерашнего компанейского «батю».

– Вечером выступаем, Павел Игоревич. Из всей компании вы единственный, кто знаком с предстоящей операцией.

– Практически ничего не знаю, – пожал плечами Туманов.

– Узнаете. Работа ожидается муторная и неприятная. Постарайтесь днем хорошо выспаться. В семь вечера едем на базу в Бурово. Не болтать. Будет борт до острова Рыбачий. Там получим инструкции и распишем «пульку» – кто и чем будет заниматься. Нас двенадцать человек, а фактически десять. Девчонок следует прикрыть – пострадать могут кто угодно, только не они. Начальство решило, что проводить операцию лучше малыми силами – так меньше шума. Начальству виднее. С одной стороны, и понятно – территория другого государства, наглеть не стоит. Так что идите отдыхать, Павел Игоревич, а я побеседую с каждым бойцом индивидуально. Посмотрим, на что способны эти «малопьющие»...

Туманов старался абстрагироваться от реальности – очень действенно, когда не хочешь в ней участвовать. Автобус с задраенными окнами, шумная база ВВС, где и без них, в связи с «высокой» проверкой, царил переполох. Три часа в воздухе, общежитие казарменного типа, где им рекомендовали не распаковываться. Столовая, склад с амуницией, местный арсенал глубоко под землей, первый и последний инструктажи. Павел понял, что прошлое осталось за бортом подлодки, когда почувствовал нехватку воздуха и открыл глаза. Душное пространство, напичканное техническими приспособлениями (по большей части ржавыми), мерно подрагивало. В ушах гудело. Тусклый свет то гас, то загорался. Пахло соляркой, чем-то разъедающим, гнилым.

– Куда мы денемся с этой подводной лодки? – несмешно шутил Долголетов, зажатый между стальной штуковиной «вентильного типа» и сомкнутыми рычагами задраенного люка. Свет замигал, потом стабилизировался, но стал совсем мерклым. Лица спецназовцев выплывали из мрака, как лица мертвецов из фильма ужасов Джорджа Ромеро. «А ведь действительно подводная лодка, – недоуменно думал Туманов. – Надо же такому случиться». Наваждение не отпускало. Он начал подмечать за собой такие странности (возможно, алкогольного происхождения) – взрыв, провал, недоуменно озираешься, куда же ты попал, а потом озарение – ну, конечно, ты прекрасно об этом знаешь! И где носило твое воображение? Туманов скосил глаза, повел плечами, насколько позволяло пространство. На теле термическое белье, комбинезон из прорезиненной ткани, сверху куртка из более плотного непромокаемого материала. Короткие сапоги – стоптать невозможно, гидростойкие, возможно, не горящие. Запястья и лодыжки плотно стянуты, на голове шапка, легко переходящая в маску – вроде бы шерсть, но с добавками, отталкивающими воду. На куртке множество карманов – в том числе на рукавах и даже на спине. Вес амуниции и снаряжения равномерно распределен: в подреберных карманах магазины для автомата, пара наступательных гранат РГ-42, на поясе НРС (нож разведчика специальный), в плечевых карманах пара ножей для метания. В кобуре «стечкин» с ударно-спусковым механизмом на базе немецкого «зауэра», двухрядным магазином на двадцать патронов. На коленях десантный «калашников» со сложенным прикладом. Решили не мудрить, выбрали самое надежное и не капризное. Рейдовый рюкзак за спиной. Обвешан с ног до головы. Ходячее армированное недоразумение. Смерть неверным собакам.