Завтра может не быть - [2]

Январь 1959 года

В Советском Союзе зимой долго не отдыхали. Первого января отоспались после новогодней ночи – и второго на работу. Фабричный – к станку, инженер – к кульману. Студент – сессию сдавать.

Да ведь и первое выходным сделали лет десять назад – в сорок восьмом. Раньше, в войну или в тридцатые, – какие там новогодние праздники! Отоспаться бы в Новый год кто живой.

Тех, кто хлебнул в своей жизни военного-послевоенного лиха, в окружении Данилова большинство. Смотрят на него, юнца сорокового года рождения, в лучшем случае снисходительно. Ропщут, чуть не вслух: мы-де на фронтах кровь проливали, в кабинетах ночи напролет при усатом батьке просиживали, а этот молокосос явился – и его сразу помощником первого секретаря сделали! Хрущева, которому шлея под хвост попала, вслух пока не хулили. Но недовольны были сильно.

Работал Данилов в державном здании ЦК на Старой площади. Имел отдельный кабинет за двумя дверьми, обитыми дерматином. И даже секретарша к нему была приставлена, Ангелина Павловна, лет сорока семи. Она, слава богу, к нему по-доброму относилась, можно сказать, по-матерински. Заботилась, чтобы он всегда сыт был, иной раз ему из столовой обед-ужин сама на подносике притаскивала или домашними пирожками подкармливала. На все даниловские расспросы отвечала совсем не свысока, а подробно, четко, обстоятельно. Насколько могла, просвещала насчет тайных извивов высокого партийного политеса.

Данилов помощь ценил, Ангелине доверял и в ней нуждался. А чтобы уравновесить явное недоброжелательство коллег по ЦК, старался поддерживать отношения со своим студенческим окружением. Просил и Вальку, и Валерку, с которыми он жил в студенческом общежитии Техноложки, звонить ему в любое время. Дал им свой домашний номер и прямой рабочий, не через Ангелину. При первой возможности приглашал их в кафе, пивную или театр – деньжата у него, по сравнению со студенчеством, появились, а «корочка» с золотыми буквами ЦК КПСС отпирала любые двери.

И еще потому Данилов нуждался в Валентине с Валерием, что просил друзей «приглядывать за Ларисой Жаворонковой». На их откровенный вопрос: почему бы, мол, ему самому с ней не встречаться и лично не приглядывать, рассказал побасенку, что у них с Лариской все сложно. Она на него обижена и сердита, но он не теряет надежды и т. п.

А что ему было рассказывать, правду – она, дескать, его мать будущая? Что через десяток с лишним лет Жаворонкова и отец должны встретиться? Зачать и родить Данилова?

И как оно все дальше будет – если он сейчас в теле своего собственного отца находится и непонятно, когда из него сможет выбраться? Как история его семьи пойдет дальше?

От этих вопросов голова у Данилова пухла. Ответов на них он не находил и потому старался гнать прочь. Одно знал определенно: девушку, которой суждено стать его матерью, бросать на произвол судьбы не следует. И раз ему ведомо будущее, он обязан ее от всяких неприятных неожиданностей оберегать.

И вот пятого января, в понедельник, ему в рабочий кабинет позвонил Валька. По прямому проводу, минуя Ангелину. Голос дружбана звучал эйфорически.

– Представляешь, старик! – орал он в трубку. – Мы сопромат сдали! Я вообще на пять баллов, сечёшь? И Валерка на «хорошо», врубаешься?

– Я в вас верил, друзья мои! – воскликнул Данилов.

Эх, ему бы их заботы: сопромат! Одно слово – студиозы. И этот смешной жаргончик шестидесятилетней давности: «сечешь», «врубился».

– Теперь жениться можно! – продолжал неистовствовать радостный Валёк. – Кстати! Совсем забыл! Твоя Лариска замуж собралась!

– Вот как? Лариса Жаворонкова? Ты уверен?

– Точняк, тебе говорю. Я ее тут встретил: ходит, вся светится. Так что упустил ты кадр.

– И кто счастливец? Кто ее избранник?

– Чувак один с Урала.

При слове «Урал» внутри Данилова словно предупредительный звоночек прозвенел, и он стал выспрашивать:

– А где мужик тот учится? У нас в Техноложке?

– В какой Техноложке! Я тебе говорю: он уралец. Взрослый мэн, вуз уже окончил.

Да, мать, перед тем как выйти за отца и стать Даниловой, была замужем. Но совсем не за взрослым и никак не уральцем.

А Валентин продолжал распространяться:

– Ехал я тут с ней в метро. Она – счастливая! Не идет – летит. И давай мне все выкладывать. Ее прям распирает. Я, говорит, в эти зимние каникулы с ним в поход пойду, на Северный Урал.

При словах о походе да на Северный Урал звоночек внутри Данилова превратился в набатный колокол.

– Мы как раз с ней в метро общались, когда она к нему ехала. Он, говорит, в Москву в командировку прибыл, встречаемся мы с ним.

– Да? Вот как? И как же того хахаля зовут? Не Дятлов ли случайно?

– Да какой Дятлов! Фамилия у него какая-то смешная. А зовут Жорой или Юрой. Георгий, короче.

– Смешная фамилия? А как конкретно?

– Ты прям как постовой вцепился! По-моему, Кривонищенко, или что-то вроде.

Данилов записал на перекидном календаре: «Кривонищенко Георгий» и рядом поставил знак вопроса.

– А какой он вуз оканчивал, не помнишь?

– Ты прям как мамочка расспрашиваешь! Зачем тебе?

– Рожу ему чистить собираюсь, – буркнул молодой человек. – Накапливаю информацию.

– Опоздал ты, брат, боюсь, совсем опоздал, – с несколько лицемерным сочувствием проговорил Валёк.