Завороженная - [22]

— Люси занята приготовлением ужина. Я пришел, чтобы проводить тебя в столовую. Наверное, ты переутомилась, дорогая, если вскрикиваешь во сне.

Небрежно, как будто нехотя, он погладил Лору по щеке горячей ладонью, вызвав в ее теле долго не затухающий трепетный отклик. Лора стиснула зубы, еле сдерживая нарастающую по спирали сладкую боль желания. А когда он коснулся пальцем уголка ее рта, она вновь яростно отвернула голову, еще глубже зарывшись в подушку. Очевидно, неправильно истолковав причину ее паники, Жан выпрямился и успокаивающе сказал:

— Ужин подождет еще минут десять. Не беспокойся об этом. Прими душ, а я пока поищу, во что тебе переодеться, — это сэкономит нам время.

Стесняясь своей измятой юбки, Лора соскользнула с кровати. Хорошо, что он не догадался об истинной причине ее беспокойства. Возможное опоздание к ужину девушку совершенно не волновало. И хотя сейчас Жан вел себя как радушный хозяин, Лора не доверяла ни ему, ни себе. Ей вовсе не хотелось, чтобы он рылся в ее вещах. Это подразумевало некоторую интимность отношений.

— Я сама решу, что мне надеть, — жестко сказала она, не осознавая, что испуг, горящий в огромных зеленых глазах, выдает ее с головой.

— Не волнуйся, я равнодушен к женскому белью,— с кривой усмешкой проговорил Жан. — А теперь поживее, мы теряем время.

Она послушно направилась в ванную — просто потому, что не могла оставаться в одной комнате с ним, дышать одним с ним воздухом, от которого кровь начинала стучать в висках.

Лора закрыла дверь ванной и обессиленно прислонилась к стене, ощущая ногами холод мраморного пола. Она заметила, что ванная не запирается изнутри, и это ей не понравилось.

Как могла она допустить, чтобы чувства настолько вышли из-под контроля? Что делает с ней ее глупое сердце? Куда смотрит разум? Влюбиться в будущего мужа своей сестры — в ее жизни не было ничего более безумного. С ее стороны это не только глупо, но и бессовестно по отношению к Кэтрин! И к тому же это означает, что теперь она не может выйти замуж за Ронни. Даже если случится чудо и она больше никогда не увидит Жана, то все равно всегда будет вспоминать его. Вспоминать и сравнивать.

Вспоминать то, о чем предпочла бы забыть, то, чего предпочла бы никогда не знать. Вспоминать охватывавший ее внутренний трепет и это непреодолимое влечение. Эту жажду близости, желание быть рядом с ним всегда... всегда... Она никогда не испытывала ничего подобного к Ронни. Ни дрожи, ни трепета, ни ощущения необыкновенной полноты жизни.

Дрожа словно в лихорадке, Лора поспешно стянула с себя одежду, все время бросая встревоженные взгляды на незапертую дверь.

Она приняла душ за рекордно короткое время — три минуты. Конечно, вряд ли он осмелится войти сюда, думала она, да и дымчатое стекло душевой кабины обеспечивало некоторую защиту, но интимность любого рода — даже эта небрежная, почти естественная интимность, которую он создал, когда пришел будить ее,— была невыносима для бедного истерзанного сердца.

Когда она стояла, завернувшись в большое махровое полотенце, и поспешно стягивала с головы резиновую шапочку, дверь открылась и вошел Жан — так, будто имел на это полное право. Не глядя на нее он положил на стул выбранную им одежду и вышел, небрежно бросив через плечо:

— Пять минут, хорошо?

Лора взглянула на принесенные Жаном белье и одежду и вспыхнула. Рядом с легким облачком черного шифона лежали кружевные трусики и тонкие прозрачные колготки. Она закрыла глаза и застонала в отчаянии. Ну что на нее нашло? Почему перед поездкой во Францию она в каком-то безумном порыве ринулась в дорогие магазины? Что заставило ее купить ярко-красный брючный костюм, который она все равно никогда не осмелится надеть, и это черное шифоновое платье с серебристой вышивкой по подолу и неприлично глубоким вырезом? И, разумеется, среди практичных юбок и строгих английских блузок в бежевой гамме Жан отыскал в ее вещах именно это платье, предпочтя его всему остальному.

Конечно, можно вернуться в спальню и достать из чемодана юбку с блузкой. Но если он до сих пор там, то сразу же обвинит ее в том, что она просто боится надеть черное платье, и поднимет на смех. А она будет стесняться своей наготы и бороться с безрассудным желанием, чтобы он снял с нее полотенце, разделся сам и привлек ее к себе...

Лора безжалостно прогнала прочь безумные мысли и поспешно оделась, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Потом расчесала щеткой волосы и попыталась уложить их в привычный пучок, но пальцы не слушались ее, шпильки падали на пол, и в конце концов она просто заплела косу.

Выйдя из ванной, Лора надела новые туфли на высоких каблуках, купленные перед самой поездкой. Разумеется, Жан выбрал именно их. Она старалась не смотреть в его сторону. Пугающе откровенное чувство, переполнявшее ее, было слишком новым и непривычным, чтобы она смогла его скрыть. А если она хотя бы раз заглянет ему в глаза, он сразу все поймет.

И что тогда? Примет ли он проснувшуюся в ней страсть как должное, принадлежащее ему по праву, потому что именно он вызвал ее к жизни? Или рассмеется, сравнивая ее заурядную внешность с тем, что уже принадлежит ему,— с яркой красотой Кэтрин? Кто станет пить воду, если рядом стоит искрящееся шампанское?