Завоеватели - [34]

XIV

В колонии власти Бальбоа теперь никто не оспаривал. Но в Испании у изгнанного Никуэсы имелись могущественные покровители, да и новый наместник Эспаньолы, Варфоломей Колумб, брат покойного великого адмирала, не очень благосклонно смотрел на соперников, захватывавших соседние территории. Чтобы обезопасить себя с этой стороны, Бальбоа вскоре после изгнания Никуэсы на одном из кораблей отправил к Диего Колумбу посольство, которое должно было сообщить о происшедших в колонии событиях и выхлопотать для Бальбоа утверждение в должности. Таким образом, колония отдавалась под покровительство эспаньольского наместника и этим обеспечивала себе не только его расположение, но и материальную помощь. Чтобы умилостивить корону, Бальбоа решил послать второй корабль в Испанию, как только он вернется из намеченной им большой экспедиции, которая, по его расчетам, должна была захватить немалую добычу.

Накануне выступления в поход Бальбоа собрал свой отряд и сказал:

— Ну, друзья, с завтрашнего дня мы начинаем стричь индейских баранов. Шерсть у них приятнее, чем у наших, потому что она золотая. Вам, может быть, придется немало потрудиться. Но знайте, что труды ваши будут хорошо вознаграждены. Я отказываюсь от той доли, которая причитается мне как начальнику. Ее бросят в общую кучу, и я получу столько же, сколько и рядовой солдат. Таким образом, все, что вы захватите, достанется вам, за исключением полагающейся королю пятой части добычи.

Солдаты были поражены такой щедростью. С песнями, с приветственными кликами выступили они в поход, суливший богатство и легкие победы. Бальбоа шел впереди, бодрый и веселый. Но он думал не о жемчугах и желтом металле, он думал о Южном море, существования которого никто, кроме него, не подозревал. Ему казалось, что оно совсем близко, может быть вон там, за ближайшей цепью гор. В глазах его сверкали лазурные волны, в ушах шумели всплески прибоя, лицо обвевал ветер, дувший оттуда, с таинственного нового моря. Пизарро, оставленный в форте, с завистью провожал глазами своего начальника. «Вот всегда так, — думал он: — другие кушают сливки, а мне достается снятое молоко. Ну, да ничего, наступит когда-нибудь и моя очередь!»

Через месяц отряд вернулся с большой добычей. Бальбоа действовал очень искусно: он то нападал на туземцев, то завязывал с ними дружеские отношения, то хитростью заманивал к себе вождей и брал с них выкупы, то вступал в союзы и вместе с новыми друзьями громил их врагов. Туземцы пройденных областей стояли гораздо выше диких караибов: у них были хорошо возделанные поля, они умели ткать хлопчатобумажные материи и даже плавить золото. Дом одного из вождей оказался настоящим дворцом: он имел сто пятьдесят шагов в Длину и восемьдесят в ширину, был обнесен каменной стеной, и в одном из его покоев хранились мумии прежних правителей в отделанных золотом и осыпанных драгоценными камнями одеждах. Разумеется, все эти драгоценности мумий пришлось уступить завоевателям. Всего набрали золота около тысячи пятисот марок[10]. Южного моря Бальбоа не открыл, но зато кацик одного из племен указал ему на юг и сказал: «Там, в шести днях пути отсюда, найдете вы страну, где золото лежит в великом изобилии. И там же с горной вершины увидите вы другое море, по которому ходят суда с парусами». Припасов не хватило, и от дальнейшего путешествия пришлось отказаться.

— Зато я знаю теперь путь к Южному морю! — торжествующе повторял Бальбоа. — Оно у меня почти в руках!

Почти одновременно с Бальбоа вернулось в Санта-Марию посланное к Варфоломею Колумбу судно. На нем привезли грамоту, утверждавшую Бальбоа в должности генерал-капитана провинции, значительный груз продовольствия и несколько десятков солдат. Оставалось еще умилостивить короля. Трехсот марок золота, причитавшихся королю в виде пятой доли, было для этого недостаточно. Только какое-нибудь большое открытие могло вернуть Бальбоа королевскую милость и обеспечить владение завоеванными землями. Нужно было как можно скорее открыть Южное море, подарить Испании целый океан, чтобы взамен получить прощение и звание наместника.

Задача эта оказалась не такой легкой, как сначала думал Бальбоа. Туземные племена, ближе познакомившись с белыми, поняли, насколько страшны эти незваные гости, и начали давать отпор испанским отрядам. Кацики заключали друг с другом союзы для совместной борьбы с завоевателями, нападали на отдельных колонистов, отказывались поставлять продовольствие. Приходилось предпринимать карательные походы и силой заставлять туземцев возделывать испанские поля. На это уходило так много времени и сил, что экспедиция оттягивалась из месяца в месяц.

Прошел 1512 год и половина 1513-го, прежде чем Бальбоа смог наконец приступить к давно задуманному делу.

Экспедиция вышла из Санта-Марии 1 сентября 1513 года. На этот раз в ней принял участие и Пизарро. Испанский отряд состоял почти из двухсот человек, отряд индейцев-носильщиков — из шестисот. По счастливой случайности, Бальбоа избрал наиболее выгодное направление, ибо между восьмым и девятым градусами северной широты, куда он двинулся, Панамский перешеек имеет всего восемьдесят пять километров в ширину. Так как в этом месте в него врезается залив Сан-Мигель, то полоска суши, разделяющая два океана, не превышает шестидесяти километров.