Завоевание куртизанки - [63]

Они с Хэмишем поехали на запад. День выдался прекрасный и тихий, но такое тепло часто предвещало приближение бури.

Ради Бога, неужели Верити пренебрегла его предупреждениями? Кайлмор увидел в глазах старика отражение собственного страха.

– Если девушка пошла этим путем, она в безопасности, пока не доберется до скал, – успокоил его Хэмиш.

– Если не свалится в воду, – сказал Кайлмор.

Прищурившись от ослепительного света, он смотрел на крутой берег озера.

Несмотря на спокойную гладь, оно было глубоким, в нем было много коварных подводных течений. Когда Кайлмору было шесть лет, в этих водах утонул егерь. Он помнил, как мужчины несли в дом бледное распухшее тело, а женщины рыдали от горя.

– Тебя, как видно, не удивило, что она сбежала.

Старик пожал плечами.

– Она просила меня помочь, но я не мог нарушить верность тебе. Я предупредил ее об опасности. Но она своевольная малышка.

Явное восхищение, звучавшее в голосе Хэмиша, уязвило Кайлмора.

– Ты никогда не одобрял меня за то, что я привез ее сюда, – сердито сказал он. – Но ты не знаешь всей истории.

Проявление герцогского гнева не испугало Хэмиша.

– Нет, не одобрял. Но ты знаешь, что я всегда буду повиноваться тебе. – Его голос заметно посуровел. – С тех пор как она приехала в долину, я внимательно наблюдал за ней. У нее доброе сердце. Не представляю, что она такого сделала, чем заслужила, чтобы ее держали как узницу.

Задетый его справедливым осуждением Кайлмор ответил:

– Она не застенчивая девственница, Хэмиш. Она целый год была моей любовницей.

Как только эти слова сорвались с языка, Кайлмору захотелось взять их обратно. Они заставили его почувствовать себя мелочным и подлым, особенно после того, что прошлой ночью рассказала ему Верити.

Хэмиш смотрел на него с таким же разочарованием.

– Лучше помолчи. Не надо чернить ее имя. Если она хочет вернуться на тропу добродетели, то заслуживает одобрения. Если твоя похоть не отпускает ее, то это тебе должно быть стыдно, а не ей. – Старый шотландец пришпорил своего пони и поехал впереди, как будто его тяготило присутствие хозяина.

Кайлмор не мог винить его.

Если хотя бы капля добра сохранялась в черной душе Кайлмора, то этим он был обязан человеку, который только что продемонстрировал презрение. Этот человек, очевидно, сейчас думал, что напрасно питал уважение к Кайлмору.

У Хэмиша были все основания относиться с отвращением к поступкам своего любимца.

Верити с раздражением вздохнула, осматривая гладкую поверхность скалы, оказавшейся перед нею. Она вытерла вспотевшие от волнения руки о старую коричневую юбку, принадлежавшую Кейт.

Прошло несколько часов после побега. Верити устала, вспотела и обожглась крапивой, о которую она нечаянно споткнулась. Она старалась подстегнуть свою храбрость, но та сжалась в холодный твердый комочек и спряталась где-то внутри.

С каждым шагом рос страх, что герцог поймает ее. Уже начинался день, и он, должно быть, узнал о ее побеге. Горло перехватило от подступившей тошноты, едва она представила его гнев, ведь Кайлмор сочтет ее поступок еще одним предательством.

Одно не вызывало сомнений – он будет преследовать ее верхом.

Если ей повезет, Кайлмор уделит особое внимание дороге через горы. Но последнее время удача не баловала Верити, а любовник был достаточно умен, чтобы догадаться, что она направится к берегу моря.

От огорчения у нее упало сердце. Окружавшие ее скалы были неприступны. Она уже пыталась несколько раз найти путь наверх, но неудачно.

Единственной надеждой оставался путь на юг вдоль подножия гряды. Это выглядело сомнительно, но ничего лучшего Верити не смогла придумать.

Она глотнула воды из фляжки, приказала себе набраться храбрости – указание, терявшее силу от частого повторения, – и устало двинулась дальше.

Когда Верити услышала приближавшийся стук копыт, было уже за полдень, а она все еще не нашла выхода из долины.

Верити мгновенно присела. Усталость притупила не покидавший ее страх. Сейчас он снова пробудился. Верити неловко заползла в густую поросль и затаила дыхание.

Появились Кайлмор и Хэмиш Маклиш. Герцог был в грубой деревенской одежде. Она вдруг ясно вспомнила, как безупречно Кайлмор одевался в Лондоне. Он славился прекрасно сшитой одеждой, а здесь, казалось, довольствовался нарядом слуги.

Повернув голову, герцог заговорил с Хэмишем. Верити с жадностью смотрела на его четкий профиль с высоким лбом, длинным благородным носом и крепкой челюстью. Старик коротко поклонился и поехал обратно по той же дороге.

Герцог развернул своего огромного серого жеребца в ту сторону, куда намеревалась идти Верити. Кайлмор выглядел решительным и разгневанным.

От страха Верити ощутила приступ тошноты и горечь во рту. Но за страхом скрывались совсем другие чувства.

Вероятно, она видела герцога Кайлмора в последний раз. От этой мысли хотелось заплакать.

Она сходит с ума. В течение года, когда она была любовницей Кайлмора, они испытали невероятные чувственные наслаждения. И это ничуть не затронуло ее души. Когда он вырвал ее из дома, она чувствовала к нему ненависть и страх.

Так когда же это лицо с чеканными чертами и страстными губами стало для нее таким дорогим?