Завоевание Англии нормандцами - [2]

Шрифт
Интервал

Но, если верить свидетельству одного из современников, в то время он ничем не выдал своих видов на будущее и не сказал об этом ни слова королю Эдуарду, действовал не спеша, полагая, что обстоятельства сами собой сложатся к удовлетворению его честолюбивого желания. Эдуард, потому ли что раздумывал, или же потому, что не думал вовсе о своих намерениях и об удобном случае объявить в один прекрасный день своим наследником родственника по матери, со своей стороны ни слова не говорил ему об этом; он только принял его с большим радушием, снабдил оружием, лошадьми, собаками, охотничьими птицами, осыпал его всевозможными подарками и уверениями в сердечном расположении. Всецело преданный воспоминаниями о стране, где он провел свою юность, английский король дошел до того, что забыл о собственном народе, но народ этот не забывал себя сам, и те, кто сохранил его любовь, улучили вскоре удобный момент, чтобы обратить на себя внимание короля.

Летом 1052 года Годвин в сопровождении нескольких кораблей вышел из Брюне и высадился на Кентском побережье. Он тайно отправил гонцов к саксонскому гарнизону порта Гастингса в Суссекс; другие разведчики рассеялись на большом пространстве к северу и югу. Благодаря их стараниям много людей, способных держать в руках меч, под присягой приняли сторону изгнанного правителя, единодушно обещая, говорит один древний источник, и жить, и умереть за него. Известие об этом движении достигло королевского флота, бывшего в восточной части моря под началом нормандца Одо и француза Рауля. Оба они вместе пустились преследовать Годвина, который, уступая им в силах, подался назад и укрылся в рейде Певенси, в то время как буря приостановила движение королевских кораблей. Затем Годвин двинулся вдоль южного берега до высот острова Уайта, где к нему присоединились с небольшой армией два сына – Гарольд и Леофвайн, явившиеся из Ирландии.

Отец и сыновья вступили в тайные сношения с жителями южных провинций. Повсюду, где они причаливали к берегу, им доставляли съестные припасы, переходили под присягой на их сторону и давали им заложников; все отряды, все королевские солдаты, все корабли, которые они находили в гаванях, присоединялись к ним. Они поплыли к Сэндвичу, где беспрепятственно совершили высадку, несмотря на воззвание Эдуарда, повелевавшего всем жителям преграждать путь вождю мятежников. Король находился в то время в Лондоне, куда он созвал все свои западные и северные войска. Немногие повиновались его зову, но и они явились слишком поздно. Корабли Годвина могли преспокойно подняться вверх по течению Темзы и явиться в виду Лондона. Когда наступил отлив, были брошены якоря, лазутчики рассеялись среди жителей Лондона, которые по примеру приморских городов, поклялись, что их желания будут во всем согласны с желаниями врагов чужеземного влияния. Корабли беспрепятственно прошли под лондонским мостом и высадили дружину, которая и выстроилась на берегу реки.

Прежде чем пустить хоть одну стрелу, изгнанники отправили к королю Эдуарду посольство с просьбой пересмотреть приговор, постигший их. Эдуард сначала отказал: новые посольства следовали одно за другим, и во время этих проволочек Годвин с трудом удерживал негодование друзей. Со своей же стороны, английский король людей нашел своих людей мало расположенными сражаться с соотечественниками. Его фавориты – иностранцы, предвидевшие, что мир между саксонцами будет для них погибелью, побуждали короля подать знак к битве. Но так как необходимость умудрила короля, то он перестал слушаться нормандцев и согласился на то, чего желали английские вожди обеих партий. Вожди собрались под председательством винчестерского епископа, человека отличавшегося любовью к родине и решительностью. С общего согласия они постановили, что король должен принять от Годвина и его сыновей клятву мира и заложников, предложив ему со своей стороны равносильные гарантии.

При первом слухе о таком решении придворные – нормандцы и французы – поспешно вскочили на коней и рассеялись в разные стороны. Одни из них добрались до одной крепости на западе, где сидел нормандец Осберн, – другие же пустились бежать по направлению к одному северному замку, которым начальствовал также нормандец. Архиепископ Кентерберийский Роберт и другой епископ-нормандец бежали из Лондона через восточные ворота в сопровождении нескольких вооруженных соплеменников, которые убили несколько англичан, пытавшихся их задержать, и сели в рыбачью лодку. В своем поспешном бегстве архиепископ Роберт оставил в Англии свои наиболее драгоценные вещи и, между прочим, епископскую мантию, полученную им от римской церкви как знак его достоинства.

Великий совет мудрейших людей был созван вблизи Лондона и на этот раз собрался без всяких помех. Все вожди и лучшие люди страны, говорит саксонская хроника, присутствовали здесь. Годвин говорил в свою защиту и оправдался по всем пунктам обвинения перед королем и народом; сыновья его оправдались точно так же. Постановление об их изгнании было отменено и единогласно было принято новое постановление, изгонявшее из пределов Англии всех нормандцев как врагов страны, виновников всяких раздоров и клеветников на английский народ перед их королем. Самый младший сын Годвина, по имени Вульфнот, вместе с одним из сыновей Ивейна был оставлен в качестве заложника в руках Эдуарда.


Еще от автора Огюстен Тьерри
Рассказы о временах Меровингов

Книга французского историка Огюстена Тьерри «Рассказы о временах Меровингов» повествует о жизни, нравах и обычаях семьи королевского рода Галии в VI веке. О.Тьерри рассказывает о различных путях прихода к власти представителей Меровингской династии. Дает характеристику этим представителям и оценивает политическую ситуацию во время их правления.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.