Заводная обезьяна - [19]
Но тут были свои. Свои. С серпом и молотом на трубе. Это большое дело - в Гвинейском заливе, в 200 милях от экватора, встретить своих. Это – очень большое дело...
За разговорами на палубе никто и не заметил, как быстро надвинулись с юга и повисли низко над мачтами плотные, крутые тучи. Вернее, была одна туча, лишь условно делимая страшными переливами сиреневых тонов. Мертвый штиль пал на море, вода сразу стала непрозрачной и казалась на вид липкой, как нефть. Ливень без разгона ударил сразу в полную силу. Океан вскипел миллиардами белых воронок, зашипел, но в следующее мгновение грохот воды, бьющей в траулер, уже заглушил и это шипение, и радиоголос четвертого штурмана, приказывающий задраить иллюминаторы, и все другие звуки.
Над океаном почти во всю его ширь бились молнии. Стена воды в несколько километров толщиной едва пробивалась их светом, ветвистые стволы молний размывались, лохматились и прыгали, преломляясь в неразделимых струях ливня. Гром был где-то далеко. Он глухо бродил по горизонту, казалось, там, на границе неба и океана, по бесконечной чугунной плите, катают огромный чугунный шар.
Капитан Арбузов не успел еще разозлиться на ливень, который задерживал его отъезд, как все разом кончилось: тучи передвинулись с невероятной скоростью, разом пропали, в тот же миг распогодилось. В нашей северной жизни так не бывает никогда.
Выглянуло солнце. Было видно, как над заблестевшими после ливня траулерами потянулись с мокрых потемневших палуб легкие и нежные, как дымок костра, струйки пара.
Отдали команду спускать шлюпку по правому борту, палубная команда засуетилась, забегала. Шлюпка идти не хотела, припадала на корму; блоки, тронутые солью, визжали на разные голоса. Потом шлюпка все-таки пошла, но пошла рывками и опять как-то наперекосяк. Вахтенный штурман кричал и матерился с мостика.
Капитан Арбузов побрился, принял душ, набрав в ладонь одеколона, яростно похлопал себя по шее и щекам, начал одеваться, косясь в зеркало. В зеркале смотрел на него курносый молодой мужик, с курчавой, изрядно, правда, заросшей головой, в свежей белой рубашке апаш и светло-серых, хорошо отутюженных брюках. Он подмигнул ему, взял со столика заботливо завернутый и перевязанный кладовщиком Казаевым пакет с "гостинцем" - две бутылки "Юбилейного", банка черной икры, замороженный лангуст (для такого случая и припасал капитан лангуста) - и вышел из каюты.
Вахтенный дал команду гребцам занять свои места. Потом спустили в шлюпку жестянки с кинофильмами "на обмен". Тут подошел и капитан, такой светленький и чистенький, что казалось, он попал сюда случайно. Капитан окликнул боцмана, сидящего в шлюпке на корме за рулевого, показал ему пакет, потом погрозил кулаком, поясняя меру ответственности за его сохранность. Боцман понимающе закивал, преданно заулыбался и даже путано перекрестился, заверяя, что меру эту он осознал. Арбузов аккуратно бросил пакет прямо на протянутые руки боцмана, спустился сам, осторожно, стараясь не испачкаться о деготь уключин, влез в шлюпку, и только тут обнаружилось, что одного гребца не хватает.
- Хороши у тебя порядки, - не без иронии заметил капитан боцману.
- Кого нет?! - гаркнул боцман, уже сообразив, что нет Зыбина. - Зыбина нет! - Он взглянул наверх, увидел торчащую над фальшбортом голову Сережки Голубя и скомандовал: - Голубь, в шлюпку!
Сережка спустился мигом, и они отчалили. Пару раз ударили веслами невпопад, а Сережка, который и не помнил, когда в последний раз держал в руке весло, от возбуждения и желания показать свое умение сразу "схватил леща", обдав брюки капитана мелкими брызгами.
- Но...о! - строго закричал Арбузов.
Дальше приноровились, пошли как будто ладно, разгонисто. "Не умеют грести,- подумал весело капитан.- Я лучше их гребу..."
Капитану Арбузову было тридцать два года. Парень он был неглупый и знающий, но, кроме того, еще и везучий: дважды попадал он в кампанию "по выдвижению молодежи на руководящие посты".
Была в нем цепкая русская хватка и трезвая ясность, чуждая нерешительности и всяческому мелкому самокопанию. "Поставили капитаном - буду капитаном. Ошибусь - поправлюсь. Не поправлюсь - другие поправят. Выгонят - поделом значит, дурак". Он рассуждал, как рубил топором. Кстати, он любил колоть дрова. При этом громко ухал и крякал. Еще любил играть в городки. Шумно, фыркая и обливая все вокруг, мылся. Охотник был не только выпить, но и поесть, а выпив и поев, танцевать. Спал без снов. Жена Галя родила ему двух сыновей. Он любил кидать их к потолку, хохотал и визжал вместе с ними. Он вообще любил шум. Приемник ставил на полную громкость, так, что все грохотало вокруг. Любил слушать песни советских композиторов и американский джаз с длинными сухими брэками. Двенадцать раз смотрел фильм "Волга-Волга". Его любимым писателем был Зощенко.
Шлюпка шла быстро, но Арбузову казалось, что не очень, потому что "Вяземский", такой близкий, когда он смотрел на него с мостика, приближался медленно. Плавная, совсем почти неприметная волна то легко и мягко поднимала шлюпку, то опускала, словно стараясь спрятать от множества глаз, устремленных на нее. Вскоре Арбузов заметил, как от борта "Есенина" тоже отвалила шлюпка, и, придирчиво косясь, отметил., что его ребята гребут не хуже, чем "есенинцы".
Эта книга написана замечательным автором – Ярославом Головановым, талантливейшим журналистом. Главным его увлечением было история науки и космонавтики.
Первый том «Заметок», начинающихся с описания похорон И.В.Сталина, рассказывает о веселых студенческих проделках, начале работы в НИИ и первых шагах в журналистике. Темы первых 50 записных книжек: плавание с рыбаками в тропическую Атлантику, поездка в Венгрию, знакомство с Ю.Гагариным и Г.Титовым, путешествия по Памиру и Тянь-Шаню, Париж, Петр Капица и Лев Ландау, «снежный человек», озорные путешествия по реке Пинеге, космодром Байконур, приключения в Грузии, начало работы над главной книгой – «Королёв.
Второй том «Заметок» охватывает 70-е, «застойные», годы прошлого века, которые, впрочем, были и не такими уж «застойными» для Ярослава Голованова. Среди записей тех лет: восхождения на камчатские вулканы, поездка в Японию на Всемирную выставку, размышления о чувствах растений, «пришельцах», Бермудском треугольнике, таинственном африканском племени дагонов, чудовище Несси, полет в Сингапур и на Филиппинские острова, осмотр научных центров США, начало путешествий по землям Нечерноземья, репортажи из Хьюстона во время полетов русских и американцев по программе «Союз»-«Аполлон», продолжение работы над главной книгой «Королев.
Ярослав Голованов родился в 1932 году в актерской семье. В 1956 году окончил ракетный факультет МВТУ им. Баумана и два года работал в НИИ, научным руководителем которого был академик М. В. Келдыш, затем более 40 лет в газете «Комсомольская правда». Главная сфера интересов: история науки и космонавтики. Автор более 20 научно-художественных и прозаических книг, издававшихся на 25 языках. Трехтомник «Заметки вашего современника» охватывает почти полвека жизни автора и является, пожалуй, самой популярной работой Ярослава Голованова для самого широкого круга читателей, поскольку в нём есть всё — от анекдотов до портретов знаменитостей, от космических секретов до едкой критики нравов наших дней. Первый том «Заметок», начинающихся с описания похорон И. В. Сталина, рассказывает о веселых студенческих проделках, начале работы в НИИ и первых шагах в журналистике.
Книга известного журналиста Ярослава Голованова посвящена родоначальнику отечественной практической космонавтики Сергею Павловичу Королеву. Это наиболее полная биография некогда засекреченного легендарного Главного конструктора. Автор работал над книгой 26 лет. В нее вошли многочисленные свидетельства близких, соратников, родных СП. Королева, неопубликованные документы и уникальные фотографии (из личного архива автора).Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Об одном из походов подводной лодки «Северянка» во время Великой Отечественной войны.
В этой, с позволения сказать, книге, рассказанной нам З. Травило, нет ничего особенного. Это не книга, а, скорее всего, бездарная запись баек и случаев, имевших место быть. Безусловно, наглость З. Травило в настойчивом предложении себя на рынок современной работорг…ой, литературы, не может не возмущать цивилизованного читателя, привыкшего к дамским детективам, дающим великолепную пищу для ума. Или писал бы, как все, эротические рассказы, все интереснее. А так ни тебе сюжета, ни слезы, одно самолюбование. Чего только отзывы (наверняка купил) стоят! Впрочем, автор и не скрывает, что задействовал связи и беззастенчивый блат для издания своих пустых россказней.
«…Я развернулся и спустился обратно в каюту. В самом появлении каперов особой угрозы я не видел, но осторожность соблюдать было все же нужно. «Октавиус» отошел от причала, и я уже через несколько минут, когда корабль вышел на рейд, пожалел о своем решении: судно начало сильно валять, и я понял, что морская болезнь – весьма заразная штука, однако деваться было уже некуда, и я принял этот нелегкий жребий. Через полчаса стало совсем невыносимо, и я забрался в гамак, чтобы хоть как-то унять эту беду. Судно бросило якорь, и Ситтон приказал зажечь стояночные огни.
Молодой Годфрей Рэйнер поступает мичманом на английский военный корвет, который отправляется на поиски испанского судна, грабящего купеческие корабли и торгующего невольниками. Погоня за пиратами оборачивается началом долгой одиссеи, в которой абордажные схватки и кораблекрушения сменяются робинзонадой, полной экзотики и опасных приключений.За 30 лет своей литературной деятельности английский писатель Уильям Генри Джайлз Кингстон (1814–1880) создал более сотни романов, действие которых происходит во всех уголках земного шара.
