Завод войны - [20]

Свёрл намеревался поднять корабль и выйти на орбиту до прибытия фронта ударной волны, а значит, пора немедленно убирать трап и уходить, бросив этих двоих – и всех, кто может последовать за ними, – на верную смерть. Однако корабль вполне в состоянии благополучно перетерпеть бурю, особенно поставленный, как сейчас, «на якорь». И отец-капитан решил, что сложит трап перед самым прибытием волны, чтобы дать людям шанс выжить.

Парочка взошла на борт, и в оставшееся время никто больше не появился. Свёрл убрал трап, довольный, что сделал все, что мог. Но когда уже сложенный трап со щелчком встал на место, а фиолетовый, точно избитый, горизонт, истекая молниями, подступил совсем близко, из города, как насмешка судьбы, как брешь в планах и верная смерть, выбежала женщина в скафандре, раздутом до прадорских размеров. Минуты оставались до прибытия фронта ударной волны, давление возросло неимоверно. Ее скафандр не выдержит, он наверняка лопнет раньше, чем будет уничтожено все, не сделанное из особых металлов прадоров.

Что там, какого черта?

Ремонтный люк, через который заходил Бсорол, вдруг открылся, и оттуда выскочил и понесся по раскаленной земле облаченный в броню первенец. Он двигался на полной скорости – не такой уж большой из-за кривых ног, но все равно быстрее, чем женщина. Он направлялся к ней – а она, увидев прадора, споткнулась, остановилась, развернулась – и побежала обратно к городу. Но Бсорол настиг женщину, сомкнул клешню на ее поясе, оторвал добычу от земли, после чего, оскальзываясь и разбрасывая вокруг каменное крошево, повернул к кораблю. Минуты не прошло, как ремонтный люк закрылся за его спиной.

В этот миг купол Панцирь-сити вдруг просел, сплющился, словно растоптанный невидимой гигантской ногой, и фонтан обломков обдал дредноут. Корабль застонал, показатели наружного давления возросли многократно – фронт ударной волны сомкнулся. Судно качнуло, и Свёрл тоже пошатнулся, рефлекторно ухватившись клешней-протезом за край пульта управления. По одному из экранов побежали донесения о повреждениях, а снаружи вырастал столб кружившегося воздуха, всасывавший в себя, точно чудовищная пиявка, остатки разрушенного города. Буря рвала и метала, вихри швыряли в небо валуны размером с шаттл. Панцирь-сити прекратил свое существование. Молния опалила землю, и тут достигшее пика давление начало падать. Кнуты ветра взбивали океанскую пену. А прадорский дредноут, корабль, едва не принесший гибель Государству, так трудно его было уничтожить, в броне из особых сплавов, стоял насмерть. Стонал, но держался.

– Почему? – спросил Свёрл через интерком.

– Ты приказал спасти их всех, – просто ответил Бсорол.

Он подтолкнул шатавшуюся женщину в спину кончиком клешни, направляя ее по нужному коридору. Подвел к одной из герметизированных дверей Четвертого сектора – и Свёрл открыл створку.

– Я не считаю это объяснение достаточным.

– Ну и ладно.

Бсорол как-то странно передернулся, и Свёрл не сразу понял: его первенец только что очень по-человечески пожал плечами – и не собирается больше ничего объяснять.

Отец-капитан решил, что должен уделять больше внимания детям и пристальней следить за тем, как они меняются. А пока нужно заняться проблемой беженцев и опасности, исходившей от Цворна. В конце концов, единственный ответ оказался вполне прадорским: Цворн должен перестать быть угрозой.

Трент Собель

Блайт и его экипаж были чудной компанией. Их порой весьма странный образ действий определенно проистекал из времени, проведенного в непосредственной близости от Пенни Рояла. Но разобраться в их настроениях оказалось довольно просто, и он знал, что не слишком им нравится.

Они были честными торговцами или, скорее, чуть-чуть расширили для себя границы государственных законов, Трент же работал на Изабель Сатоми, а она занималась на Погосте работорговлей. Это означало похищение людей-жертв и заражение их вирусом спаттерджея, делавшим их неимоверно выносливыми физически. Далее у людей вырезался мозг и часть позвоночника, которые заменялись прадорским «рабоделом». Трент похищениями и потрошением не занимался, его и его товарища наняли в качестве телохранителей, обязанных пресекать любые попытки других криминальных авторитетов посягнуть на территорию хозяйки. И все же, хотя его жертвы, попадись он сам в их руки, сделали бы с ним ровно то же, он пытал и убивал людей и поэтому был виновен в массовых смертях не менее, чем Сатоми.

Экипаж сошел с «Розы» праздновать – ну и хрен с ними. Здесь, на Внешней космостанции Авиа, капитан Блайт передал станционному ИИ тысячи кристаллов-мемплантов, получив вознаграждение, сделавшее и его самого, и его команду неприлично богатыми. Кроме того, их ждала плата за два объекта, прихваченных из системы Масады. Поскольку одним из этих объектов был он сам, Трент Собель находился не в том настроении, чтобы что-то отмечать и веселиться, – он остался в отведенной ему маленькой каюте.

Сидя на кровати, он протянул руку и коснулся пальцем новой серьги, «подаренной» Пенни Роялом. Фиолетовый сапфир хранил сейчас мемозапись человеческого разума Изабель Сатоми, извлеченного из боевой машины-капюшонника, в которую она превратилась, но раньше драгоценность принадлежала его покойной сестре Женьеве и была единственной сохранившейся памятью о ней. Блайт и его команда всего лишь спасли его из искореженного «Залива мурены» по просьбе того самого черного ИИ, а теперь, привезя Трента сюда, все равно что убили его.