Зависть - [31]

- Драться с господином маркизом! - возмутилась Зербинетта, успокоенная отвагой госпожи, - они глупы, эти буржуа!

- Вернемся теперь к нашей отшельнице. Ее муж - такой же скверный и подлый, как тот, которого отстегали тростью?

- Да, мадам, но его почти никогда не видно. Он всегда в разъездах, - то здесь, то там.

- Ах, он почти не бывает у себя? Знаешь, Зербинетта, я нахожу все это превосходным, - вдова задумалась и спросила: - скажи мне, а эта малышка действительно красива? Как ты ее назвала?

- Бастьен. Да, она прекрасна, как день, мадам. Вы помните жену маршала де Рюбампре?

- Да. Так эта Бастьен…

- Она так же красива, если не больше.

- И у нее талия…

- Талия нимфы, мадам.

- То же самое твердит мне Рауль после того, как видел ее в полях. А что это за юнец, желтый, как айва, который был с нею? Вероятно, брат, как сказал Рауль. Тогда, чтобы он не мешал… - маркиза взяла щепоть табаку, - чтобы он не мешал, его можно будет устроить в замке писарем при интенданте с окладом двенадцать или пятнадцать сотен ливров в год.

- Ах, какой шум, мадам! - вскочила Зербинетта, с ужасом глядя на пещеру. - Вы слышали?

- Да, слышала, - ответила неустрашимая вдова, - ну и что?

- Ах, пойдемте скорее, мадам, надо спасаться!

- Оставь меня в покое!

- Ах, но этот шум…

- Эге, да это, видно, душа бедного президента, которая вернулась сюда считать до тысячи, - рассмеялась маркиза. - Ну, садись и не прерывай меня больше, или…

- Ах, мадам, вы храбры, как драгун!

- Да, а чего бояться? Какой-нибудь зверек или птица спрятались в этой пещере.

- Это не слишком успокаивает, мадам.

- Ну-ка, отвечай, тот паренек, которого Рауль видел с крошкой Бастьен, это ее брат?

- Нет, мадам. Это… ее сын!

- Как - сын?! Но тогда…

- Она вышла замуж совсем юной и превосходно сохранилась. По виду ей не дашь больше двадцати лет.

- Так решил и Рауль, потому что он мне рассказывал: «Бабушка, у нее большие голубые глаза, талию можно охватить десятью пальцами, лицо, как у камеи. Ей двадцать, ну, самое большее - двадцать два года. Только они неловко воспитаны, эти буржуа: ее глаза стали громадными, и она смотрела на меня, как на феномена, когда я любезно возвратил ей оброненную пелерину».

«Святая невинность, - попеняла я Раулю, - Раз она так красива и смотрела на тебя своими большими глазами, ты должен был не сразу отдать пелерину, а сохранить у себя и отнести потом ей домой. Вот как надо начинать игру». «Но, бабушка, - возразил мне мой мальчик, исполненный добрых чувств, - ведь я принес ей пелерину только потому, что она так прекрасна».

- Все равно, мадам, г-н Рауль мог бы заехать к Бастьенам два или три дня спустя. Она была бы в восторге принять у себя маркиза, тем более, что это заставило бы лопнуть от злости всю буржуазию края.

- Вот и я ему это говорила. Но милый мальчик не осмеливается.

- Немного терпения, мадам, он должен осмелиться.

- Скажи мне, моя девочка, - обратилась к ней вдова после долгого молчания, во время которого она нюхала табак, - знаешь, чем больше я думаю об этой крошке Бастьен, тем больше нахожу различных доводов в поддержку того, что для мальчика она будет чудесной находкой, если нам удастся…

- Я с вами согласна, моя госпожа.

- Итак, надо ковать железо, пока горячо, - заключила вдова после первого размышления. - Который час, Зербинетта?

- Половина пятого, мадам, - ответила ее спутница, взглянув на часы.

- Очень хорошо, у нас еще есть время. В это утро, когда он уезжал к Меренвилям, чтобы провести у них в Бонкуре весь день, я обещала Раулю выехать навстречу к пруду Логе, в пять часов. Ну, в путь, Зербинетта, я хочу сейчас же сделать выговор Раулю из-за прекрасной Бастьен.

- Но, мадам, вы забываете: г-н Рауль послал своего конюха вам передать, что он нанесет, кроме того, визит в Монтень и вернется в замок не раньше семи часов вечера.

- Погоди-ка, это, кажется, правда, моя девочка; я совсем забыла. А возвращаться из Монтеня он должен через впадины Вель-Куп. Я боюсь какой-нибудь неприятности при спуске - в экипаже я становлюсь трусихой. Впрочем, еще только половина пятого. Мне слишком долго придется ждать моего внука. Лучше я вечером прочитаю ему в замке нравоучения, касающихся милой отшельницы.

- Да, к тому же солнце зайдет, а вечерний холод вам вреден.

- Пойдем, Зербинетта, дай твою руку. Но только перед уходом я еще разок взгляну на скалу Гранд-Сир.

- Да, мадам, но умоляю, не приближайтесь к ней. Несмотря на совет Зербинетты, маркиза подошла к скале и бросила меланхолический взгляд на дикий ландшафт.

- Ах, скалы совсем не изменились. Все, как шестьдесят с лишним лет назад…

Затем, после минутного молчания, она весело обратилась к Зербинетте, осторожно державшейся на расстоянии:

- Моя девочка!

- Да, мадам?

- Эта история с орланом разбередила мою память. Я думаю, меня развлечет, если я начну писать мемуары.

- О, хорошая мысль, мадам.

- Это послужит наставлением моему внуку, - добавила маркиза, заливаясь смехом, который разделяла Зербинетта.

Еще несколько минут под покровом леса раздавался дребезжащий удаляющийся смех двух старух.

Когда шум совсем стих, бледный и страшный Фредерик вылез из темного грота, где он скрывался и слушал весь разговор вдовствующей маркизы де Пон-Бриллан с Зербинеттой.