Зависть - [15]

— Это полный пиздец, Радим! Абсолютный, стопроцентный пиздец! Сходил на свидание, называется. Я отойти до сих пор от него не могу. — Парень согнул руки в локтях и поставил их на колени. Прижал ладони к глазам и с силой надавил, говоря при этом голосом полным мучительного страдания. — Сотрите мне начисто память, я не хочу этого помнить. Ты говорил, что вроде научился забывать, расскажи мне теперь, как это сделать!

— Что, всё так плохо? — сочувствующе, но с лёгкой иронией спросил Валевский. — Ты ведь утверждал, что она не похожа на других, особенная. Нам не показывал, боялся, что напрасно раскритикуем честную девушку.

Валентин убрал руки с лица и отрешённым взглядом посмотрел перед собой. Его тело дрожало не только от холода, он пребывал в крайне эмоциональном шоковом состоянии.

— Особенная, — повторил он слова Радима тихо, а потом зажмурился в отвращении, точно вспомнил девушку, о которой шла речь. — Охренительно особенная! — прорычал он со злостью. — Такая особенная, твою мать, что полный пиздец! — Открыл глаза, и мне показалось, что Валентин с трудом сдерживает слёзы. Запустив руки в свои тёмные мокрые волосы, он стал раскачиваться на месте, страдая от воспоминаний. — Да лучше бы она самой последней шлюхой была, чем это. Всё бы мог простить, на всё закрыть глаза, но не…  на такое!

— Да что там с ней не так? — всё больше удивлялся Радим. — Отчего ты в таком диком шоке? Я тебе столько всего рассказывал, что ты должен был быть ко всему готов, к любому сюрпризу.

Валентин коротко рассмеялся таким сумасшедшим злым смехом, устремив невидящий взгляд в пространство перед собой.

— Большой был сюрприз, — проговорил он с кривой улыбкой. — Даже больше, чем у меня…  — Валентин резко смолк и закашлял, бросив быстрый испуганный взгляд на друга, словно опасался, что сболтнул лишнее.

Но Радим не обратил на его оговорку внимания. В отличие от меня. Заметив недопитый коктейль на столе, Лысенко схватил стакан и выпил его содержимое залпом, как бы подтверждая, что он резко смолк потому, что в горле пересохло. Потом он сделал глубокий вздох, успокаивая себя, и проговорил, уже более сдержанным тоном, даже с некоторым весельем в голосе:

— Окей, проехали с этой темой, — сказал он Радиму. — Сегодня всё по твоему рецепту сделаю. Напьюсь, трахну не особенную тёлку и к утру всё забуду.

— Этот рецепт долго не работает, — следя за лицом друга, с настороженным вниманием ответил ему Валевский. — Один, два раза помогает, а потом тошнить начинает. Не делай глупости, Валентин. Потом ничего исправить не сможешь. Позвони Захару, может, он поможет.

— Был бы Захар богом, я бы ему позвонил, — наигранно весёлым тоном ответил Валентин, пряча за вымученной улыбкой страдание.

Он случайно перевёл взгляд лихорадочно блестевших глаз с Радима на меня и вздрогнул от неожиданности. Наверно, для него я появилась на этом диване только сейчас, так он был удивлён, заметив меня.

— А вот и настоящая девушка, — широко, но фальшиво заулыбался парень. Осмотрел меня намеренно оценивающим взглядом. — Не фонтан, но для первого раза сойдёт. — Валентин поднялся с места и подошёл ко мне. Потянулся к моей руке, но Радим оттолкнул его ладонь своей.

— Эту трогать нельзя, — резко, но не грубо сказал ему Валевский.

— Почему? — всерьёз удивился Валентин.

У него просто потрясающий самоконтроль. Ещё пару минут назад он с трудом владел собой, а теперь он держит себя так, как будто ничего серьезного с ним не произошло. И только мокрый костюм напоминал о недавно пережитом стрессе.

— Я вдруг стал жадным. — Радим улыбался, но улыбка его была холодной, предупреждающей.

Лысенко ещё больше удивился и взглянул на друга таким странно долгим взглядом, содержащим невысказанный вслух немой вопрос. Радим посмотрел выразительно в ответ, и они поняли друг друга без слов. О чём они молча поговорили, я так и не догадалась. Но серые глаза Валентина ещё раз обратились в мою сторону уже с искренним интересом. Потом он сел на корточки около дивана и, изучая меня, словно я экспонат на выставке, разглядывал, глядя снизу вверх. На его лице отображалась крайняя степень разочарования.

— Блин, Радим, — досадно кривясь, проговорил парень, — по твоим описаниям это должна была быть просто неземная красавица, но тут реально смотреть не на что. Ты точно уверен, что не хочешь делиться?

— Уверен, — коротко ответил Валевский. Потом добавил: — Сходи наверх. Первая комната справа, там возьми одежду Стаса. Переоденься, а то жалко на тебя смотреть. Можешь, напиться если совсем херово, но не делай того, о чём потом сам жалеть будешь.

— Ладно, — соглашаясь с советом друга, устало вздохнул, выпрямляясь в полный рост, сказал Валентин. — Где взять бухло?

Глава 4

Сплетни про парней из компании Радима гуляли разные. Одни из них были такими — Валевский и Ильин причислялись к стандартным бабникам-сердцеедам. Литвина называли неуравновешенным садистом, которого девушкам следует избегать. Белов вызывал подозрение в неправильной ориентации, а Лысенко был чист как младенец. А точнее про него за глаза говорили, что он ещё девственник. То, что Макс Ильин является ветреным и непостоянным, сомнений не вызывало, а вот в остальной информации о парнях я глубоко сомневалась. Ну не мог такой уверенный в себе, хладнокровный, всегда смотрящий прямо в глаза своему собеседнику Валентин быть робким невинным мальчиком. Я была абсолютно уверенна, что у него есть девушка, но о ней он просто не распространялся. И я была недалека от истины в своих предположениях. Но он действительно оказался девственником. Принять размалёванного трансвестита за девушку мог только настолько неопытный в отношениях с противоположным полом парень. Конечно же, он хотел скрыть от друзей свой позор, чтобы не стать причиной для насмешек, пусть и дружеских. Ему ещё слишком больно от собственной ошибки, чтобы поделиться таким секретом. Мне его было искренне жаль.