Зависимый мозг. От курения до соцсетей: почему мы заводим вредные привычки и как от них избавиться - [5]
Я поделился своими предположениями с врачом в студенческом медицинском центре, и врач спросил: «Испытываете ли вы стресс?» Помню, моя реакция была примерно следующей: «Конечно, нет! Я делаю пробежку, придерживаюсь здорового питания, играю в оркестре, иными словами, делаю все, чтобы как раз избежать стресса!» Врач улыбнулся и вручил мне лекарство против лямблиоза. Однако лучше мне не стало.
Лишь позже я узнал, что мое состояние было классическим проявлением синдрома раздраженного кишечника (СРК), заболевания, не имеющего известной органической (то есть физической) причины. Иными словами, я страдал от болезни, причина которой крылась в моем сознании. Если бы мне тогда сказали: «Ты поправишься, если наведешь порядок у себя в голове», — я бы оскорбился. Однако один случай, произошедший в моей семье, заставил меня взглянуть на это иначе.
Сестре моей будущей жены однажды предстояло организовать двойное мероприятие — масштабную новогоднюю вечеринку, которая одновременно должна была стать ее свадебным банкетом. На следующий день, как раз в начале медового месяца, она почувствовала себя очень плохо, и вовсе не от большого количества выпитого шампанского. Тогда я подумал, что между состоянием нашего организма и сознанием действительно есть какая-то связь. Сейчас это не вызывает сомнений, но несколько десятилетий назад подобная точка зрения воспринималась как нечто мистическое. И я даже не задумывался. Я считал себя специалистом в области органической химии, изучал молекулы жизни и был далек от всяческой оккультной чепухи. Однако после женитьбы меня стал интересовать простой вопрос: почему мы заболеваем, когда испытываем стресс?
И этот вопрос изменил мою жизнь.
Поиск ответа привел меня в медицину. После окончания Принстонского университета я принял участие в совмещенной программе по получению высшего медицинского образования и докторской степени в Университете Вашингтона в Сент-Луисе. Эти программы представляют собой отличный способ объединить науку с практикой: берутся реальные проблемы, с которыми врачи сталкиваются ежедневно, изучаются в лаборатории, а затем предлагаются новые, улучшенные методы лечения. Я работал в лаборатории Луиса Маглиа — эксперта в двух областях: эндокринологии и нейробиологии. Мы сразу же нашли общий язык, поскольку оба стремились понять, каким образом стресс вызывает болезнь. Я менял экспрессию гена, отвечающего за гормон стресса у мышей, и наблюдал за тем, что происходит при этом с их иммунной системой. И мы (вместе со многими другими учеными) сделали множество интересных открытий.
И все же на момент поступления в медицинскую школу я чувствовал себя не лучшим образом. Помимо СРК — проявления которого, к счастью, смягчились, — у меня впервые в жизни возникли проблемы со сном. Почему? Как раз перед поступлением я расстался со своей невестой, с которой мы встречались несколько лет во время обучения в колледже и строили далеко идущие планы. Я стоял на пороге нового этапа своей жизни, одинокий и мучимый бессонницей. Как-то мне в руки попала книга Джона Кабат-Зинна «Самоучитель по исцелению: как преодолеть физическую и эмоциональную боль и выйти на новый уровень состояния здоровья и благополучия». Чувствуя, что ее название имеет ко мне непосредственное отношение, я углубился в чтение и начал медитировать. Сейчас, ровно двадцать лет спустя, я понимаю, что знакомство с этой книгой стало одним из важнейших событий в моей жизни. Прочтение «Самоучителя по исцелению» полностью изменило мой жизненный путь и мое мировоззрение и продолжает оказывать на меня влияние по сей день.
В то время я жил по принципу «все или ничего», поэтому погрузился в медитативную практику с тем же рвением, с которым подходил и к другим аспектам своей жизни. Я медитировал каждое утро и во время скучных медицинских лекций. Я посещал медитативные ретриты[5] и занимался с наставником. Стал понимать, откуда берется мой стресс и каким образом я его подпитываю. Я начал видеть связь между ранними буддийскими учениями и современными научными открытиями и проникать в суть того, как работает мое сознание.
Восемь лет спустя я продолжил обучение по специальности «психиатр» — и не из-за высокого заработка (психиатры — одни из самых низкооплачиваемых специалистов терапевтического направления) или репутации (в голливудских фильмах психиатры изображаются либо бесполезными шарлатанами, либо опасными манипуляторами). Причина заключалась в том, что я видел прямую связь между ранними и современными психологическими моделями поведения, особенно теми, которые объясняют состояние зависимости. После истечения половины периода моего обучения по психиатрической специальности я сменил область своих научных интересов с молекулярной биологии и иммунологии на внимательность и стал изучать, как она влияет на мозг и какую роль может сыграть в лечении психиатрических расстройств.
