Завидная наша судьба - [47]
— Хватит! Давайте ближе к делу. Скажите прямо, когда откроете второй фронт? Или вообще не откроете?
Вопрос был задан так выразительно, что гости поняли его без переводчика.
Председатель делегации встал и, любезно улыбнуввись, дал ответ, который в переводе звучал примерно так: «Уважаемые господа генералы и офицеры! Вопрос, заданный господином офицером, правильный. Он беспокоит нас так же, как и вас. Открытие второго фронта зависит не от журналистов, а от правительства. Желание открыть скорее второй фронт — это желание всего английского и американского народов. Второй фронт будет открыт!»
Через двадцать — тридцать минут за столом уже гремела казачья песня, а гости усердно пытались подтягивать.
Делегация уехала от нас очень довольной.
В пехоте
Вызвали меня в штаб фронта. Зачем? Что случилось? По пути вспоминал все свои «грехи».
В штабе фронта в особняке командующего стояли удивительная тишина и полумрак, несмотря на яркий, солнечный день. Начальник штаба генерал-лейтенант В. Д. Соколовский, к которому я сунулся в целях разведки, ничего не сказал, а как-то загадочно улыбнулся и направил меня к «самому».
Г. К. Жуков, ответив на мое приветствие, сразу огорошил:
— В пехоту пойдешь! Стрелковой дивизией командовать. Ясно? А если ясно — марш в отдел кадров за предписанием. Желаю удачи и боевых успехов!
Обратный путь ехал в подавленном настроении. Расстаться с конницей, в которой прослужил более двадцати лет, было очень тяжело.
Вскоре я прибыл в 5-ю армию и принял командование 108-й стрелковой дивизией.
Дивизия обороняла рубеж возле автострады Москва — Минск.
В пехоте все было для меня непривычным. Ничего похожего на нашу кавалерийскую походную жизнь, В коннице что рядовой солдат, что командир дивизии — условия одни: оба одинаково мокнут под дождем, рядом идут в атаку, спят на бурке, подложив под голову седло. А здесь совсем другое. Командиры, начиная от ротного, живут в землянках, и, чем старше начальник, тем землянка добротнее и тем дальше она от переднего края. А внутри — печка, стол, топчан или даже кровать.
Правда, такая «роскошь» была возможна только в обороне. В наступлении для отдыха годилась любая яма или траншея под открытым небом, только не немецкая землянка. Из-за клопов и вони мы ими почти не пользовались. Но больше меня удивило и встревожило другое — упущения в организации обороны и несении боевой службы. Система огня перед передним краем была продумана плохо: подступы к позициям не простреливались — попадали в мертвое пространство. Заграждения были в основном минновзрывные, реже колючая проволока (большей частью спираль Бруно). Наблюдение за противником велось кое-как. Солдаты-наблюдатели, с головой закутавшись в плащ-палатки, мало что видели и слышали. Все это приводило к тому, что вражеские автоматчики нередко прорывались в наше расположение, доставляя большие неприятности. Недочеты в организации обороны бросались в глаза даже мне, новичку. С помощью всего коллектива командиров и политработников принялся наводить порядок.
Прежде всего приняли меры к усилению заграждений перед своим передним краем. За десять дней перед всем фронтом дивизии сделали кольевое поле глубиной двадцать пять — пятьдесят метров. Оно состояло из кольев высотой сорок — пятьдесят сантиметров, диаметром четыре — пять сантиметров, вбитых в шахматном порядке на расстоянии двадцати — двадцати пяти сантиметров один от другого. Вершина кола заострялась, и в нее вбивался гвоздь или кусок проволоки.
Нарыли ям-ловушек, усилили проволочные заграждения, провели от них сигнализацию в землянки. Поставили дополнительно несколько тысяч мин. Таким образом, предполье мы настолько «засорили» всякого рода заграждениями и «сюрпризами», что гитлеровцы при каждой попытке пробраться к нашему переднему краю стали нести потери и попадать в плен. Наученные горьким опытом, они вскоре вообще оставили в покое участок 108-й дивизии. Правда, прекратив разведывательные поиски, противник стал чаще прощупывать нас огнем.
Штаб и политотдел дивизии всемерно развивали снайперское движение. Снайперы буквально терроризировали неприятеля. Стоило гитлеровцу днем на секунду высунуться из окопа, как он падал, сраженный меткой пулей. Особенно удачливым был Виктор Беляков, который редкий день не уничтожал двух-трех фашистов. Познакомились мы с ним при весьма любопытных обстоятельствах.
На опушке иссеченного огнем артиллерии леса мне пришлось спешиться: местность простреливалась противником. Впереди, в двухстах метрах, начинался ход сообщения, по которому можно было попасть в первую траншею, занимаемую одним из полков первого эшелона дивизии. Сопровождавшие меня командир полка подполковник Шарапов и командир батальона майор Николин предложили преодолеть открытое место перебежками по одному. Первым двинулся Николин, вторым я и замыкающим Шарапов. Комбат, сделав последнюю перебежку, залег в десяти метрах от хода сообщения и стал пропускать мимо себя нас с командиром полка. Мы спрыгнули в окоп. Сюда же побежал и Николин, но в трех метрах от хода сообщения вдруг закачался. В окоп он упал уже мертвым. Из виска текла тоненькая струйка крови. Пуля немецкого снайпера оборвала жизнь еще одного нашего командира. Потрясенный, я позвонил артиллеристам. Орудия и минометы две минуты молотили участок, с которого стрелял снайпер-фашист. Это была наша месть врагу и в то же время траурный салют в честь погибшего командира. Я все не мог прийти в себя. Накинулся на Шарапова:
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
Автор этой документальной книги — не просто талантливый литератор, но и необычный человек. Он был осужден в Армении к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. Читатель сможет познакомиться с исповедью человека, который, будучи в столь безнадежной ситуации, оказался способен не только на достойное мироощущение и духовный рост, но и на тшуву (так в иудаизме называется возврат к религиозной традиции, к вере предков). Книга рассказывает только о действительных событиях, в ней ничего не выдумано.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Воспоминания генерала армии Алексея Семеновича Жадова рассказывают о годах Великой Отечественной войны. Свою военную службу советский военачальник начал простым красноармейцем еще в 1919 г. К началу Великой Отечественной войны Алексей Семенович был командиром корпуса, позже стал начальником штаба армии. В ходе Сталинградской битвы А.С.Жадов был назначен командиром 66-й армии, позже переименованной в 5-ю гвардейскую армию. Вместе с армией генерал-полковник Жадов прошел от Волги до Праги. На страницах своих воспоминаний военачальник рассказывает о том, как ковалась победа, разбирает различные боевые операции, дает точные характеристики своим сослуживцам и советским полководцам.
Автор этой книги — известный советский военачальник, прошедший большой боевой путь. В годы Великой Отечественной войны В. И. Казаков командовал артиллерией корпуса, армии, фронта. В своих воспоминаниях он делится с читателем впечатлениями о битвах под Москвой и на Волге. С любовью пишет о боевых друзьях — генералах и офицерах, о мужестве солдат. Больше всего в книге рассказывается об артиллерии, которой В. И. Казаков посвятил десятки лет своей жизни Книга рассчитана на широкие массы читателей.
Иван Васильевич Болдин прошел в рядах Советской Армии путь от солдата до генерала, участвовал в первой империалистической, гражданской и Великой Отечественной войнах. Большую часть своей книги «Страницы жизни» автор посвятил воспоминаниям о событиях Великой Отечественной войны, которая застала его на западной границе нашей Родины. Сорок пять дней провел генерал Болдин во вражеском тылу. Собранные им отряды советских войск храбро дрались и в конце концов прорвались к своим. В дальнейшем, командуя 50-й армией, автор участвовал в героической обороне Тулы, в освобождении Калуги, Могилева и многих других советских городов и сел. И.
На западных рубежах Отчизны застала война майора Н. Н. Beликолепова, влюбленного в свое дело командира-артиллериста. Ко дню великой Победы генерал-майор артиллерии Н. Н. Великолепов пришел во главе артиллерийской дивизии прорыва. Он участвовал в битве под Москвой, освобождении Смоленщины и Белоруссии, в боях на землях Польши, Венгрии, Австрии. Его память сохранила сотни героических подвигов, совершенных артиллеристами, которым и посвящается эта книга, рассчитанная на массового читателя.