Завидная биография - [44]

Нужно было решить, что сделать, как именно сделать и какой тактики держаться в самые ближайшие часы и даже минуты.

Эти вопросы и обсуждали мальчики.

— Главное — это разведка, — сказал Гриша Брагин, которого в лагере прозвали майором за его солидную фигуру, рассудительный тон и стратегические способности, не раз выручавшие первый отряд в лагерных играх. — Нужно толком узнать, где и как они заблудились.

Гриша с особенным ударением повторил:

— Где и как! — и, сняв резиновое кольцо с самодельной планшетки, достал и развернул на столе карту района в масштабе 1 : 25 000.

— А за путевые планшеты можно поручиться вот этим, — значительно добавил Гриша, аккуратно разглаживая На столе потрепанный видавший виды лист карты.

Эта карта была главным сокровищем звена. На верхней кромке, посредине листа, стояла жирная надпись:

«Генеральный штаб Красной Армии».

Этого одного было бы достаточно, чтобы беречь старую карту, как берегут боевое знамя. Но в правом верхнем углу стояли еще четыре слова и четыре цифры, которые могли бы сделать обладателей этой карты настоящими героями в глазах остальных ребят. Однако эти именно слова были причиной того, что карту свою «мудрецы» никому не могли показать.

Небольшими, стоящими наискось буквами здесь было написано:

«Для служебного пользования. 1941 год».

Ниже шла жирная черная линия рамки. Еще ниже, в просторных квадратах градусной сетки, лежали зеленые массивы лесов, голубели жилки рек, ползли куда-то похожие на сороконожек железнодорожные насыпи, извивались тонкие червячки грунтовых дорог… Прямая линия шоссе из конца в конец стремительно рассекала карту, крошечные мельницы махали черными крылышками, крошечные плотины прочно стояли на земле, подпирая синие кляксы прудов. Коричневые разводы горизонталей причудливыми узорами украшали карту, рассказывая о холмах и оврагах. А через холмы и овраги, через леса и реки звонко перекликались сочные, полнозвучные русские названия населенных пунктов: «Загорье», «Боры», «Квашнино», «Кистенево»…

Ребята тысячу раз разглядывали свою «секретную» карту, но и в этот, в тысяча первый раз, они как зачарованные склонились над ней и жадными глазами пытались получше, пояснее разглядеть и леса, и реки, и овраги, о которых так много рассказывал им этот волшебный лист бумаги.

Глаза мальчиков быстро перебегали с высотки на высотку, от елочки к елочке, от болота к болоту. А мысли, опережая глаза, пытались разгадать, за которой из этих высоток в трудном тысяча девятьсот сорок первом году незаметно стягивались бойцы, чтобы разом ударить на врага? За которой из этих елочек притаился партизан с автоматом? В каком болоте бесславно закончил поход выкованный из рейнского металла неприятельский танк?

И с бесконечным уважением у нижней кромки карты они снова прочитали имена майора Чугунова, капитана Плотникова и красноармейца Орлова, которые создали это маленькое чудо, позволявшее в любую минуту своими глазами увидеть кусочек родной земли.

Хорошая вещь карта! Не скучно и час и два промечтать над ней. И мальчики промечтали бы и час и два, но как раз в это время раздался сигнал на завтрак. Горнист соврал на полтона, и Зайка, скорчив болезненную гримаску, демонстративно зажал свои большие, оттопыренные уши.

Петрушка вежливо поклонился, почистил нос и улетел в лес по делам.

Гриша быстро сложил карту, убрал ее в планшетку и, посмотрев на Владика, спросил:

— Ну?

— По-моему, ты прав: разведать, а пока вести себя так, будто ничего и не случилось… Пошли…

Вот и все, что было сказано на этом секретном совещании, которое тем не менее сыграло очень важную роль в жизни звена.

Внешне ничего не изменилось. Второй отряд девочек сразу после завтрака отправился отдыхать. Первый отряд вместе с другими занимался на стадионе подготовкой к лагерной спартакиаде. «Мудрецы» вели себя мирно, ничем не выдавая ни своей обиды, ни своих замыслов, и остальные ребята из их отряда в душе считали поведение первого звена по меньшей мере странным.

Без боя уступить Гоге, проглотить горькую обиду, сдаться на милость победителя — это было, конечно, не в традициях первого отряда, и равнодушие «мудрецов» многим казалось не вполне достойным.

Впрочем, это равнодушие было только показным.

Отбросив обычное миролюбие, на этот раз «мудрецы» приняли вызов и готовились к генеральному сражению.

Скрытая война уже началась, и разведка мальчиков действовала безукоризненно.

Неоценимых успехов в этом деле добился Лева Вяжлинский, имевший личные счеты с Гогиной подружкой, Маргаритой.

Маргарита, высокая, стройная девочка с длинными темными косичками, была полной противоположностью Гоге. Только в одном она была похожа на подругу: обидные имена, придуманные ею, крепко и надолго прилипали к людям.

Однажды утром, проходя мимо башни, Маргарита увидела такую картину: в черных трусиках, в тапочках, в огромных тренировочных перчатках Лева прыгал, как одержимый, нанося быстрые сокрушительные удары по пустому месту. Это был «бой с тенью» — испытанный способ тренировки боксера. Маргарита ничего не понимала в боксе. Она постояла, посмотрела, вдруг всплеснула руками, расхохоталась и, сказав: «Вот мурзилка, настоящий мурзилка…» — пошла дальше своей дорогой.