Завидная биография - [26]
Когда стемнело, я сменился с вахты, спустился в каюту и скоро заснул. Под шум мотора отлично спится.
Ночью я проснулся с чувством неосознанной тревоги. В каюте было темно… Мотор молчал… Как-то по-особенному слышались голоса, стук сапог по трапам, плеск волны за бортом. Должно быть, эти непривычные звуки и встревожили меня. Я бросился наверх. Над морем стояла непроглядная темень. Звезд не было. Ветер крепчал, и соленые волны то и дело перехлестывали через палубу. Наша маленькая динамка остановилась вместе с мотором. Единственный электрический фонарик забрал механик. Он осмотрел повреждение и обещал через час исправить и запустить машину.
Ничего страшного не было в нашем положении. Час задержки — вот все, чем угрожала нам неисправность мотора. Я успокоился. Но примерно через полчаса справа, с запада, донесся сквозь свист ветра ясно слышимый рокот прибоя. Значит, близко был берег. Для тех, кто плавал мало, с берегом связаны все надежды, а моряки, конечно, знают, что близость берега часто грозит гибелью. Дело принимало скверный оборот.
— Как там? — крикнул я в машину.
— Порядок, через полчаса пойдем, — откликнулся механик и загремел ключами.
Я зашел в рубку, чиркнул спичкой и внимательно посмотрел на карту. По моим расчетам выходило, что до берега четыре мили. Грунт скалистый. Берег приглубый, отвесный… Я быстро прикинул в уме: ветер гнал нас со скоростью двух или трех миль в час. Через полчаса механик исправит мотор — и тогда нам не страшны никакие скалы. Значит, все в порядке. Ну, а если произошла ошибка в счислении? Если я недооценил снос и до берега осталось меньше мили? Тогда мы бросим якорь… Но карта говорит: «грунт скалистый». Хорошо, если якорь зацепит лапами за трещину, за камень, за гряду… А если не зацепит? И ведь так скорее всего случится. Водяного якоря у нас на «Двойке» нет. Значит, через полчаса наш катер расколется, как пустой орех, а нам придется барахтаться в ледяной воде, пока волны и нас не разобьют о скалы.
Был, правда, выход: на корме у нас лежал маленький ялик. На веслах мы могли продержаться против ветра, а утром выбрать место потише и выкинуться на берег. Так была надежда спасти людей. Что же, значит, командовать: «Шлюпку на воду!», пока не поздно?
Но ведь может быть и слишком рано? Ведь если хватит времени, если механик успеет исправить мотор, прежде чем «Двойку» навалит на скалы, тогда разве это не преступление — бросать дорогой катер и посылать людей на ялике искать неверного счастья в море?! Что же делать? Как решить эту задачу? Вот тут и встал передо мной во весь свой грозный рост тяжелый долг капитана: принять единственно верное решение.
Я старался сохранить спокойствие. Уверяю вас, это было нелегко. Слишком многое зависело от правильного ответа на задачу. А чтобы решить ее, мне нужно было прежде всего узнать, верно ли мое счисление. Не ошибся ли я в расчетах, отмечая свое место на карте? Если бы здесь, на берегу, стояли маяки, найти ответ было бы проще простого. Взять пеленги по компасу, замерить углы и построить на карте треугольник. Да и без компаса я мог бы узнать то, что мне тогда было важнее всего, — расстояние до берега. Вы же знаете, есть таблицы, по которым нетрудно определить дальность видимости маяка, а высоты маяков показаны на картах. К сожалению, тут не было самого главного — маяка. Но я все равно вглядывался в темноту и все ждал, не откроется ли огонь на берегу. Но чудес не бывает, и, конечно, огонь не появился. А ждать дольше было уже невозможно. Вот так обернулся этот рейс, такой благополучный поначалу!
Нужно было решаться. И вдруг, как-то само собой, пришло решение. Хорошее решение, только воспользоваться им я не мог: я забыл скорость звука! Понимаете, начисто забыл! И вот тогда среди темной ночи, как говорится, в двух шагах от гибели я стал вспоминать. Вспомнил класс, вспомнил нашу «физичку» Ольгу Владимировну… И вдруг ясно встала передо мной черная классная доска и четко выведенное мелом число — 340. Тогда я пошарил в рубке, нащупал в темноте винтовку и, оперев ложе на дверцу, выстрелил в темную ночь. Другой рукой я тут же нажал головку секундомера. Вы представляете, как я слушал?
Мне казалось, что удары маятника заглушают свист ветра и шум прибоя. Секунда, две, три, четыре… Наконец на фоне прибоя донеслось до слуха четкое эхо выстрела.
Я остановил секундомер и бросился в машину, к фонарику. Эхо вернулось через девять секунд… Звук проходит триста сорок метров в секунду, значит, до берега было немногим меньше мили. Времени на ремонт нам хватало с запасом.
Задача была решена.
Наш пассажир бросил за борт погасший окурок и достал новую папиросу. Он зажег спичку, но неожиданно налетевший порыв ветра задул пламя. Паруса наполнились, и за бортом зазвенела вода.
Стасик молча пересел на боковую банку, а румпель и шкот передал пассажиру.
ДОВЕРИЕ
Кончились каникулы, и морозы немножко убавились. В первый день занятий девочки собрались в школу пораньше и, пока раздевались, пока раскутывались и стаскивали ботики, перебивая друг друга, щебетали о новостях. А новостей у каждой в запасе был целый ворох: та в театре побывала, та на трех елках, та в колхоз ездила, к бабушке… Хватило бы разговоров на целый день, но тут зазвонил звонок, и третий «Б» дружной стайкой влетел в класс.
