Заветы Ильича. «Сим победиши» - [234]

..Ленин отражает собой рабочий класс не только в его пролетарском настоящем, но и в его столь еще свежем крестьянском прошлом. У этого самого бесспорного из вождей пролетариата не только мужицкая внешность, но и крепкая мужицкая подоплека… Он похож на крепко умного мужика, которого словами не проймешь и фразами не обманешь. Это — мужицкая сметка, только с высоким потенциалом, развернувшаяся до гениальности, вооруженная последним словом научной мысли. Ленин впитал в себя из национальной среды все, что понадобилось ему для величайшего в человеческой истории революционного действия»¹.

С 5 января в круг чтения Владимира Ильича входит присланный ему стенографический отчет XII съезда РКП(б). Продолжает следить он и за ходом партдискуссии. «Очень я боялась партдискуссии, — пишет Надежда Константиновна. — Но Владимир Ильич захотел ознакомиться лишь с основными документами…»^13651366

Со стороны могло показаться, что болезнь отступает, что дело идет на поправку. И когда 19 января, открывая XI Всероссийский съезд Советов, Калинин сообщил, что крупные специалисты, лечащие Ленина, выражают надежду на его возвращение к государственной и политической деятельности, делегаты встретили это заявление криками «Ура!» и бурными аплодисментами¹³⁶⁷.

Между тем для подобного заявления у Михаила Ивановича никаких оснований не было, и никакие «крупные специалисты» таких заявлений не делали. Скорее — наоборот.

15 января, в 18.30 состоялось совещание, в котором приняли участие В.А. Обух, Ф.А. Гетье, В.В. Крамер, В.П. Осипов, О. Фёрстер и Д.В. Фельдберг. Первое сделанное ими заявление было весьма кратким: ввиду болезни профессора Крамера, в случае потребности в неврологе, обращаться к профессору М.Б. Бролю.

А вот второе заявление было более пространным. Дело в том, что приступы болезни повторялись: 9 января было отмечено головокружение, днем 13-го приступ с частичной потерей сознания продолжался 3 минуты, а пациент по-прежнему отказывался от приема каких бы то ни было лекарств и врачебной помощи.

«Врачи, пользующие Владимира Ильича, — говорилось в заявлении, — не раз отмечали и считают необходимым указать, что вследствие отрицательного отношения больного к лечебным мероприятиям, вследствие повышенной чувствительности его организма к ряду лекарственных веществ и существующего у него отрицательного отношения к врачам вообще — не удается использовать в надлежащей степени все лечебные мероприятия, которые врачи находят полезными и существенными. Поэтому они вынуждены ограничиться применением лишь некоторых средств в небольших дозах и профилактическими мерами». Постановили: данное заявление приложить к истории болезни.

Крупская вспоминает, что в один из вечеров прочла она Владимиру Ильичу рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни»: «Сильная очень вещь. Через снежную пустыню, в которой нога человека не вступала, пробирается к пристани большой реки умирающий с голоду больной человек.

Слабеют у него силы, он не идет уж, а ползет, а рядом с ним ползет тоже умирающий от голода волк, идет между ними борьба, человек побеждает— полумертвый, полубезумный добирается до цели. Ильичу рассказ этот понравился чрезвычайно»¹³⁶⁸.

Надежда все-таки не покидала ни врачей, ни близких. И признаки хотя бы частичного выздоровления действительно были. В тот же день, 13-го, когда случился приступ, продолжив занятия, Владимир Ильич был «страшно рад, что преодолел одну трудность в письме. Улучшение, — пишет Крупская, — шло непрерывно. Восстанавливалась отраженная речь — говорил Ильич своим обычным голосом, с обычными интонациями, все лучше шло чтение вслух, были большие успехи в письме, создавался солидный фундамент для самостоятельной речи»¹.

Позднее Надежда Константиновна рассказывала Луначарскому: «Я не думаю, что даже в эти тяжелые, последние месяцы Владимир Ильич чувствовал себя несчастным… Физических страданий он до последнего времени после второго удара не испытывал. Поправка шла несомненная, в особенности в отношении ног».

И Крупская поясняет: «В нем жила надежда на то, что он приобретет вновь речь. Он деятельно и страстно учился, так сказать, вцеплялся в занятия… Политический интерес преобладал все время над всеми остальными»^13691370.

Однако болезнь не отпускала. 16 января, с утра, 3 часа, при солнечной погоде, Ленин провел на охоте в лесу. При этом заметно устал, «и, когда после обеда мы сидели с ним на балконе, — отметила Надежда Константиновна, — он утомленно закрывал глаза и все засыпал, сидя в кресле». И уже, «начиная так с четверга [17 января — ВЛ] стало чувствоваться, — продолжает Крупская, — что что-то надвигается: вид стал у Владимира Ильича ужасно усталый и измученный». 19-го он два с четвертью часа опять провел в поездке по лесу с небольшими остановками, но устал еще больше и, вернувшись, ненадолго задремал¹³⁷¹.

Так уж совпало, что именно 16 января открылась XIII Всероссийская партконференция. И начиная с 17-го Крупская стала ежедневно читать ему информацию о ходе ее работы, печатавшуюся в «Правде», причем Ленин «просил читать отчет весь подряд. Когда в субботу [19-го —