Заветы Ильича. «Сим победиши» - [102]

. Кто это?) Вы желаете знать, кто этот фантаст? Вы это узнаете по слогу».

И Ларин стал читать фрагмент из речи Ленина в январе 1920 года на III съезде совнархозов о том, что в массе рядовых рабочих и крестьян скрываются тысячи талантливых организаторов, которые способны вывести Россию из нищеты. «Это сказал, как вы догадываетесь, Владимир Ильич Ленин, — закончил свою речь Ларин. — И это его высказывание я противопоставляю его теперешнему настроению, мимолетному, как надо надеяться»¹.

Ларин мог бы и не доказывать здесь, что рабочий класс сохранил русскую промышленность, сказал следующий оратор — генеральный секретарь Профинтерна С.А. Лозовский. Сегодня проблема не в отвлеченных суждениях о рабочем классе, а в том, чтобы определить линию работы в профсоюзах «в… конкретных условиях, в лето от рождества Христова…

1922-е».

Капиталистические отношения, рождающиеся на почве НЭПа, не сводятся к аренде и измеряются не десятками тысяч рабочих. Перевод госпредприятий на хозяйственный расчет, их соревнование с предприятиями частными нередко происходит «за счет большей эксплуатации. Задача союзов¹, и особенно коммунистов в союзах, заключается в том, чтобы при этом соревновании… максимум интересов рабочего класса был сохранен».

Мы уже видели такую практику, когда во время экономических конфликтов на бастующих заводах коммунистические ячейки продолжали работать. Но тогда отрыв от массы неизбежен и рабочие «пойдут с теми, кто ничего общего не имеет с ячейками и борется с коммунизмом и с нашими профсоюзами»⁵⁸⁴⁵⁸⁵.

Слово взял Давид Рязанов. Совершенно очевидно, говорил он, что «без разделения функций организации и управления не может быть нормального хода производства». И функция управления должна находиться не в руках профсоюзов, а у экономических органов советского государства. Но Томский в этой связи полагает, что мы вообще «временно… отстраняем рабочих от этой работы», дабы не отпугнуть буржуазию.

Отсюда и колебания в вопросе о стачках. Да, «малокультурные рабочие… иногда не знают, что у них имеются другие способы отстаивания своих интересов…» Но это не повод для запрещения стачек. Статьи Зиновьева и других на эту тему лишь запутывают вопрос. «Право бастовать остается, и остается нерушимо в Советской конституции».

«Я остаюсь при старом убеждении, что, даже отступая назад, мы не должны отступать дальше, чем это указывает практика буржуазно-демократических республик…» Там, например, тарифы устанавливаются по соглашению предпринимателей с профсоюзами. Этим тарифам придается публично-правовой характер закона. Почему же нам не воспользоваться такой практикой.

Коснулся Рязанов и вопроса об отношении к специалистам: «В силу целого ряда условий мы получили на свою долю огромную массу весьма бесталанных, безграмотных спецов. Такие безграмотные спецы плохо устраивались и при старом порядке». Ленин призывает беречь всех спецов, как зеницу ока. Да после этого эти бездарные спецы, «которые так заполнили наши учреждения… задерут нос превыше Ивана Великого».

Если на управленческие органы не будет управы, «то они… в своем влечении к хозяйственному расчету готовы будут отказаться от всего — от программы, от марксизма, а будут кричать: вот мы какие! Мы за половинную плату довоенного времени выкачиваем теперь больше, чем в довоенное время! Вот до какого чистоганного восторга доходят представители новейшей экономической политики…»¹

Последним в прениях по докладу Томского выступил Троцкий. «…Как говорил в докладе т. Ленин третьего дня, — сказал он, — мы начали в хозяйственной политике крутым и непримиримым разрывом с буржуазным прошлым… Что вместо этого? Централистический верховный священный ВСНХ, который все распределяет, все организует, обо всем заботится… Мы на этом плане осеклись. Почему? Потому, что оказа- ⁵⁸⁶⁵⁸⁷ лись недостаточно подготовленными или, как формулировал т. Ленин, в силу нашего низкого культурного уровня… Тут была в общем и целом революционная неизбежность, — но… ошибка была в том, что пролетариат брал на себя невмоготу в области хозяйственного строительства».

НЭП определил крутую перемену профессиональной политики партии. Конечно, Томский лучше Рокфеллера будет отстаивать интересы рабочего класса. Но «Рокфеллер положит Томского на обе лопатки в 5 минут… в области маневрирования на рынке… Здесь мы у него, у Рокфеллера, должны учиться». И очевидно, что маневрирование несовместимо с контролем профсоюзов над повседневной работой хозорганов. Контроль можно осуществлять «через общегосударственные учреждения».

Ошибается Рязанов и в отношении к спецам. Раз мы вынуждены учиться «у буржуазных спецов в этой проклятой коммерческой сфере», то неизбежно и повышение их роли в нашем обществе. И история на московском водопроводе, где группу рабочих за травлю спеца отдали под суд, это «окрик авангарда рабочего класс по отношению к рабочему классу в целом».

«Разве не бывало так, — напомнил Троцкий, — что во время отступления армия беспощадно расстреливала дезорганизаторов? Кого? Подлецов? Вовсе не всегда, нередко людей, которые растерялись, свихнулись… Расстрел был жестоким орудием предостережения другим. В хозяйственной области тоже необходимы бывают суровые меры».