Заветное место - [3]

Я еще раз проверила, на месте ли свертки денег, прислонилась спиной к холодной стене и закрыла глаза, наслаждаясь минутным состоянием покоя, который они дарят. Потом достала билеты и зажала в кулаке. Два билета до Лондона, автовокзал «Виктория». Один взрослый. Один детский. В одну сторону.

Сидя на шершавой деревянной скамейке, я прижала дочь к себе покрепче, и меня наполнило тепло. Конечно, мы пока еще не свободны, но движемся в правильном направлении.

Глава 3

Небо еще сильнее посветлело, когда подошел автобус. Мы с Сабиной поспешили внутрь. Водитель хотел взять мой рюкзак и положить его в багажное отделение — под салоном, но я не отдала. Там вся моя жизнь, мое будущее.

Найдя наши места, я поставила рюкзак у ног и посадила дочку рядом с собой. Через несколько минут пришли все пассажиры, мы выехали с автобусной станции на шоссе. Янтарные огни дороги замелькали перед глазами, и я наконец смогла вздохнуть с облегчением. Мы в пути. Веки Сабины отяжелели, она готова провалиться в сон, и я прижала ее к себе.

— Тебе удобно?

Она кивнула и положила головку ко мне на плечо.

— Отдохни, детка. Когда проснешься, мы будем уже на месте.

Вскоре ее дыхание стало ровнее, руки обмякли, голова пошатывалась в такт хода автобуса. Она заснула. Я крепко держала дочку и прокручивала в голове события, которые привели меня к нынешней точке — ради нашей безопасности мне приходится убегать посреди ночи.

Я прожила в Милтон-Кинсе десять лет — ровно столько прошло с тех пор, как я приехала из Шри-Ланки, чтобы познакомиться с будущим мужем, Сурешем Рашидом, и стать его женой, — но до сих пор почти не знала города. Он очень изменился, а я в последнее время бывала только там, куда брал муж. Иногда неделями не выходила на улицу. Не решалась. Если Суреш приходил домой и обнаруживал, что меня нет, он впадал в ярость. К тому же я никогда не знала, в котором часу он придет, потому что он никогда не посвящал меня в свои планы. Вскоре я поняла, что проще вообще не выходить из дома. Если нужно было отлучиться в магазин или уладить какие-то дела, этим занималась его мать и брала с собой Сабину. А я оставалась, взволнованная и раздраженная, занималась уборкой или готовила еду. Узница в собственном доме.

У меня не было друзей, к которым можно было бы обратиться, — Суреш не позволял видеться ни с кем, кроме его родственников. Те немногие подруги, которыми я умудрилась обзавестись, с годами отдалились от меня, им было тяжело молча смотреть на мой кошмарный брак. Теперь мне не к кому обратиться, кроме членов семьи Суреша. Но я не могла довериться никому из них, ведь они могли рассказать ему, где я нахожусь, а он бы нашел меня и забрал обратно. Я не позволю этому случиться.

Но так было не всегда. Мой первый год в Англии был счастливым, мы с мужем наслаждались друг другом. Суреш никогда не выражал своих чувств открыто или публично. Он не любил держаться за руки, обнимать или целовать меня прилюдно, но был внимательным и надежным. Тогда мне казалось, мы можем стать хорошей парой.

Мы арендовали жилье рядом с его родителями, жившими в Англии уже много лет, с тех пор как Суреш еще был ребенком. Небольшой, но уютный дом, который я старалась содержать в чистоте и порядке, прилагая все усилия, чтобы сделать это жилище нашим любимым местом. Впрочем, когда я забеременела (а случилось это очень скоро), Суреш был очень счастлив.

А потом он изменился. Практически за одну ночь. До сих пор не знаю почему. Думаю, множество маленьких ран разрушило его личность.

Когда родилась моя дорогая Сабина, он был в восторге, что стал отцом. Но вскоре переменился, сделался замкнутым и напряженным. Может, ревновал и завидовал вниманию, которое я дарила нашей маленькой хныкающей дочке, — но разве не так ведут себя все новоиспеченные матери? С первого взгляда я поняла: она — смысл моей жизни, и я никого не смогу полюбить сильнее этого младенца, беспомощного свертка, который так во мне нуждался. Она заполнила все мое сердце, и, возможно, Суреш почувствовал, что для него не осталось места.

Спустя несколько недель после рождения Сабины Суреша сократили на работе, и это сильно задело его самолюбие. Новую работу найти оказалось непросто, хотя он старался как мог и обращался ко всем знакомым. У нас начались финансовые трудности, копились неоплаченные счета. Мы прятались, когда на пороге дома появлялись люди. Нам даже пришлось покинуть наш скромный дом и переехать к родителям Суреша.

Сначала свекр и свекровь были добры ко мне, не унывали. Когда мы толпились в их доме, они старались изо всех сил, чтобы всем было удобно и уютно, и очень полюбили свою маленькую внучку. Но вскоре изменилось и это. С их сыном стало невыносимо жить вместе.

Суреш уже не пытался найти работу и каждое утро подолгу оставался в постели. Он никогда не был набожным человеком, но теперь и вовсе перестал молиться. Муж начал сильно пить и сошелся с людьми, с которыми теперь проводит ночи.

К сожалению, моя вера тоже давно меня оставила. В моей семье мы любили обращаться к разным религиям: иногда молились в буддийском храме, иногда — в индуистском. А порой мама водила нас и в католический собор, если там был какой-нибудь праздник. «Изучай все религии, цветок моей души. Хорошо, когда есть возможность выбрать», — всегда повторяла она, наверное, полагая, что какой-нибудь бог может оказаться лучше других. А теперь я вообще не была уверена, что бог существует. Мной двигал лишь инстинкт выживания. Родители бы во мне разочаровались.