Завет внуку - [3]

— Книга Пушкина была всегда при мне. Я купил ее когда-то здесь, в Михайловском, при немцах для всей нашей семьи она служила единственным утешением.

Это лишь один из многих достоверных рассказов и фактов о том, чем явилось для людей пушкинское слово в годину испытаний. Признаюсь, в первые годы и даже десятилетия после войны было как-то не до изучения этих фактов… Прежде всего требовалось возродить пепелища, восстановить разрушенное. И вот сейчас, наконец, мы занялись сбором рассказов, легенд, песен о том, как великий поэт своими стихами помог людям выжить и победить, как даже в тех немыслимо тяжелых условиях земляки поэта отмечали пушкинские даты. Мы спешим: военное поколение уже уходит, а для тех же, кто приходит на его место, поучительно знать не только само по себе пушкинское наследие, но и какой поддержкой и силой способно стать оно в жизни человека.

Среди собранных нами рассказов есть очень интересные произведения устного творчества, несущие в себе лучшее, что было в традиции народных преданий, — сочность, яркость, красочность языка и образов, занимательность сюжета. Вообще должен отметить, что личность Пушкина и все, с нею связанное, еще при жизни поэта стало темой народных преданий, песен, баллад, сказаний. Вследствие барского пренебрежения первых исследователей жизни и творчества Пушкина к рассказам его современников из «простого подлого звания» никто не удосужился их записать. Лишь со второй половины XIX века в печати стали появляться народные рассказы о Пушкине. А в канун столетия со дня смерти поэта в Пушкинских Горах состоялось торжественное памятное собрание, почетными гостями которого были самые старые люди пушкинского кран. Их собрали, чтобы они поведали о том, что они слышали о Пушкине от своих дедов, когда сами были еще детьми. И старики рассказали о многом: как Пушкин любил теребить лен, как помогал рыбакам из Сороти тянуть сети, как забирался на церковную колокольню и весело бил в колокола, как ковал железо в кузнице…

Много ли в этих рассказах истинного, еще предстоит определить исследователям-пушкинистам. По историческая наука не может не считаться с народными воспоминаниями. Есть немало фактов и событий, которые народ цепко хранит в своей памяти, передавая из поколения в поколение.

Я замечаю, что в наших краях этим жанром народного творчества — устными преданиями, песнями — сейчас опять очень интересуются.

Появилось и новое поколение сказителей, уже праправнуки бывших Михайловских, тригорских, петровских крестьян. А недавно в пушкиногорском Доме культуры я открывал первый районный фольклорный фестиваль «Золотые родники». И долго живу, многое повидал, но на этом фестивале сделал для себя подлинные открытия, еще и еще раз порадовался тому, как интересна музыкальная культура русского народа. В это же время у нас в районе работала выставка народных мастеров, и какие же на ней были представлены прекрасные поделки из дерева, бересты, металла, домотканые, вязаные, гончарные изделия! Все то, чем издавна славились наши северные места, но чем прежде, лет двадцать — двадцать пять назад, занимались в основном люди пожилые — молодежи кропотливый ручной труд казался скучным, несовременным, вообще ненужным. Однако традиции предков оказались живучими — сегодня даже малые дети, школьники тянутся к традиционным ремеслам, ведь результат этих трудов — красота, истинная и вечная, во все времена почитаемая.

А сколько я встречаю у нас в Пушкиногорье вдохновленных гением поэта доморощенных художников (слово «доморощенные» теперь почему-то не в чести, видимо, ему придается неверное толкование; на самом деле ничего унизительного в нем нет, это синоним понятию «самостоятельно, собственными руками и умом содеянное»). Впрочем, и слова «самодеятельный», «самодеятельность» некоторые люди склонны произносить с иронией: мол, у нас сейчас эпоха профессионалов. В каких-то случаях ярые сторонники профессионализма правы — я еще вернусь к этому подробнее. Но сам факт существования многочисленной армии самодеятельных поэтов, живописцев, артистов и так далее отраден. Ведь он означает пробуждение в миллионах душ чувств добрых и высоких, о чем так мечтал Александр Сергеевич Пушкин. А если у человека в душе проснулся художник, он почти наверняка будет его в себе беречь и лелеять, творчество свое углублять и совершенствовать. И это куда полезнее, чем удовлетворять свои духовные запросы, желание, трепет таким путем: включил «ящик» и уплыл на телеволнах. Этот способ утоления духовного голода слишком уж удобен и прост. Истинное же духовное насыщение — процесс постепенный, напряженный, мучительный даже, ведь в нем должны участвовать все клеточки мозга… Но только то, что далось нелегко, и дорого человеку по-настоящему.

Я за самое широкое самодеятельное творчество и даже горжусь, что для многих тысяч людей побудительным моментом их творческих исканий стало посещение нашего заповедника.

По случается и такое, что благие, как кажется, намерения, возникшие под влиянием посещения Пушкиногорья, или Ясной Поляны, или Муранова, или Шахматова, на деле оказываются неправедными. И вот тут я должен вернуться к своим соображениям, где бывает необходим профессионализм и только профессионализм. И чем он выше, тем лучше.