Завет и тяжба - [2]

За булочками с марципанами

Стою, иллюзии тая,

И даль промозглая Литейного,

Где я, нахохлившись, бреду

В объятьях года юбилейного,

С тщедушной музою в ладу,

И комната (полуобрушена

Стена, дыра под потолком),

И песнь моя (полузадушена

В соседстве с кислым молоком),

И девочка, такая худенькая,

Что страшно на нее смотреть.

Вот, вспомню, жизнь моя полуденная, —

И легче будет умереть

12 октября 1982

* * *

Сумрачен пир бытия.

Праздник утих в одночасье.

Горняя гостья моя,

Не торопись восвояси!

Хоть и безрадостно тут,

В глине глагол обитает.

А наверху — подождут.

Что им? Часов не считают.

Душу снедающий пыл

Я ли не отдал гнездовью?

Я ль наш союз не любил

Неизъяснимой любовью?

Не было дружбы нежней,

Не было верности строже,

Торжествовал Гименей,

А не Эрато, — за что же,

Милый вертеп осеня

Шелестом крыльев, ошую

Ты оставляешь меня

Тьме, подступившей вплотную?

29 сентября 1982

* * *

Там вечные звезды идут

Своим чередом, —

Казённый, обшарпанный дом

Нахохлился тут.

Там божье дыханье во всём,

Чего ни коснись, —

Беда с нищетою сошлись

В жилище твоём.

Взмывавшую в звёздную высь,

В последний приют, —

Под утро, прибрав, повлекут

По лестнице вниз.

23-24 октября 1982

ПРОЩАНИЕ С КАМЕНОЙ

Поэт должен быть либо влюблен,

либо беден...

Б.

Как нести твоё иго, не знаю.

Что влюбленность и бедность! Тут страх

Леденящий, пустыня сквозная

Распростёрты в обоих мирах.

Болен зобом лирический гений,

С голодухи роняет перо.

У поэта — ни эха, ни тени,

Лишь архангелы: Слава! Добро!

Да и ты, моя гостья, иначе

Предстаёшь сквознякам мировым,

Мне кивая на Уткиной Даче,

По соседству с котлом паровым.

Остывает союз наш порочный,

За сумою сулящий тюрьму,

Не любовью, а связью побочной

Отступает в халдейскую тьму.

Навсегда, как и в детстве, загадка,

Вся — смешение света и тьмы,

Ты — в минувшем, где времени складка

Остывает, где грезили мы.

Так прости же меня и не сетуй!

Самый вздох обращается в пыль

Над стоячей полуночной Летой —

Ледовитой рекой Оккервиль.

1 декабря 1982, Уткина Дача

ПРОЩАНИЕ С КИПРИДОЙ

Что ж, не пора ль? Но что возьму с собой

Из рощ твоих? — Кошмар, опустошенье,

Голконду ужаса... Авгур слепой,

Тельцу творящий жертвоприношенье,

Не меньше ли несчастен и нелеп,

Чем я, с альковом путающий склеп?

Безумство, стыд, блаженство со слезой —

Вот опыта гнетущая изнанка.

Какою терпкою лозой

Ты нас поишь, Островитянка!

17 ноября — 5 декабря 1982, Уткина Дача

* * *

Нам света и воздуха дали взаймы

С лихвою в Твоём ателье —

Счастливые дети, страданием мы

Наш долг возместим на земле.

За милую душу (а, может быть, две?

Платон рассуждает о двух)

Учётная ставка твоя — голытьбе

Подспорье, творительный дух:

На ренту трудящимся жить не с руки.

К тому же, в меня ты влюблён —

Зато и проценты твои высоки,

Заоблачный Пигмалион.

Живое страдает — ты зверя во мне

Извёл, тунеядца избыл,

И боль, чтоб любимчик был счастлив вполне,

Сомнением усугубил.

Мне все твои ласки известны давно,

От них помрачилась душа.

Светло в твоём мире, лишь в душах темно —

Не этим ли жизнь хороша?

2-7 сентября 1982, 1995

* * *

Бездомен, потерян и слеп

Адам без Эдема.

Природа мертва, точно склеп,

Безвыходна дума.

К кому ностальгический вой

Во тьме обращаю?

Кто ведает плотью живой?

Пред кем я страдаю?

Пред кем, ужасающе гол,

Стою, как впервые, —

Весь — нерва трепещущий ствол,

Поля болевые?

Кем проклято тело — тюрьма

Грехов изначальных?

Страшны нам Твои закрома,

Великий молчальник!

5 декабря 1983

* * *

Не знаем и знать не будем,

Зачем, осмысляя прах,

Ты склянку цикуты людям

Поднёс на семи ветрах.

Ты дразнишь нас: самобранку

Потянешь за утолок —

И вывернешь наизнанку

Вселенную, как чулок.

Ты даришь нам из улова

Набрякших сомненьем звёзд

Двудомную совесть: слово,

Кусающее свой хвост,

И там, где вчера зефиры

Искали с тобой родства,

Сегодня — чёрные дыры

Остывшего естества.

Не жертвенного ли дыма

И впрямь ты алчешь, господь?

Зачем так неумолима,

Так неутолима плоть?

Клянём, поучаем, судим —

И чувствуем со стыдом:

Не знаем и знать не будем,

Куда мы во тьме бредём.

3-5 октября 1982

НА ТРОИЦКОМ МОСТУ

Река очистилась, но холодно. Зима

Своих высот не уступает.

Просторная и светлая тюрьма —

Край тучи, акватория, дома —

В негреющих лучах так весело сияет.

На этих пажитях не роскошь ли грустить?

Юдоль людская многоводна.

Вот шпиль над Петропавловкой блестит,

Вот стадо уток у моста гостит,

По ледяной воде распределясь свободно.

К чему тут новости? Адамов труд, прости.

Установился мир явлений.

Крепки екклесиастовы пути.

Потусторонней тени отвести

Не силится молвы усердствующий гений.

Всё в подражании, как древние твердят:

Суть творчества, любви и чести

И мира постиженье. Самый ад

Терпимее, когда его скрепят

Единством действия — во времени, на месте...

Весна не новую приносит благодать.

Спасибо ей! Она всё та же.

Как я люблю ее, не передать.

С тех пор, как дух мой начал увядать,

Всё сокровеннее ее возврат, всё краше.

8 марта — 7 октября 1982

НОВЫЙ ГОД

Не всё ль в этой жизни было,

Что может судьба вместить?

Психею, что загрустила,

Не время ли отпустить?

Но нет, хоть полна копилка,

И переучтён итог,

Затягивается ссылка

Еще на один виток.

Терпи, хоть вконец приелись

Затверженные без нот

И кеплеров долгий эллипс,

И кориолисов гнёт.

А там — хула-хуп орбиты

В стоокую мглу стряхнёшь,

Все радости и обиды

Подателю их вернёшь,