Завет Холкрофта - [181]

Яков снова надавил плечом на дверцу — теперь она чуть подалась. Ему надо побыстрее выбираться из машины. Полыхавший огонь грозил через несколько секунд перекинуться на бензобак — и тогда взрыва не миновать. Водитель полицейской машины таранил «роллс-ройс», второй уже выскочил на шоссе, зашел слева и через разбитое окно стал крутить руль, направляя тяжелый автомобиль под откос.

Бен Гадиз налег всем телом на дверцу и распахнул ее. Израильтянин вывалился на заснеженное шоссе, и тут же на белом снегу возникли сотни красных ручейков, вытекающих из его ран. Он поднял пистолет и, не целясь, несколько раз выстрелил наугад.

И тогда одновременно произошли две ужасные вещи.

«Роллс» покатился в кювет, а морозный воздух потрясла автоматная очередь. Пули ударились об асфальт и прошили ноги Якова. Но ему уже не было больно.

Он ничего не чувствовал и лишь извивался как ужаленный, катаясь по снегу. Его руки цеплялись за истерзанную резину колес, за металл, за холодные обломки стекла.

Раздался взрыв. Из бензобака «мазерати» вырвались языки пламени. И Бен Гадиз услышал вдалеке чьи-то крики:

— Оба готовы! Разворачивайся! Сваливаем! Нападавшие скрылись.

Хелден притормозила с минуту назад. Холкрофт уже должен появиться. Но где же он? Она отъехала на обочину и стала ждать. Прошло еще минуты две. Больше она ждать не могла.

Она развернулась и поехала вверх по склону холма. Вжав педаль газа до упора, она промчалась мимо полумильного столбика. И все равно его нигде не было видно. У нее задрожали руки.

Что-то случилось. Она поняла это. Она почувствовала. Вон «мазерати»! Боже, он весь раскурочен. Боже! Где же машина Ноэля? Где Ноэль? А Яков? Она резко затормозила и, крича, выскочила из машины. Поскользнулась, упала, не понимая, что у нее подвернулась раненая нога, вскочила и побежала, крича:

— Ноэль! Ноэль!

По ее щекам текли слезы, горло разрывали пронзительные крики. Она была не в силах сдержать истерику. И вдруг услышала откуда-то из пустоты приказ:

— Хелден! Прекрати! Сюда...

Голос. Яков! Откуда? Она снова услышала этот голос.

— Хелден! Иди же сюда!

Дорожное ограждение. Она подбежала к ограждению, посмотрела вниз — и мир перевернулся. Внизу под насыпью лежал «роллс-ройс» — колесами вверх, дымящийся, гора покореженного металла. В ужасе она смотрела на Якова Бен Гадиза, распластавшегося около «роллс-ройса». Потом заметила красные струйки крови, которые неровно тянулись через все шоссе к тому месту под насыпью, где лежал Яков.

Хелден сбежала вниз, перекувырнувшись в снегу и больно ударившись о камни, крича от ужаса; сейчас она увидит смерть. Она упала рядом с Бен Гадизом и через разбитое стекло «роллс-ройса» посмотрела на своего любимого. Он лежал, раскинувшись неподвижно, все лицо у него было залито кровью.

— О нет... Нет!

Яков схватил ее за руку и потянул к себе. Он с трудом мог говорить, но его приказ прозвучал четко.

— Иди к машине. Тут есть деревушка к югу от Трево. Это в пяти километрах... Позвони Литваку. Пре-дю-Лак отсюда недалеко... километров двадцать — двадцать пять. Он сможет послать вертолет, машину... Свяжись с ним. Скажи ему.

Хелден не могла оторвать глаз от Ноэля.

— Он мертв... Он же мертв!

— Может быть, и нет. Торопись!

— Я не могу. Я не могу оставить его здесь. Бен Гадиз поднял пистолет.

— Если ты не пойдешь, я его пристрелю.

* * *

Вошел Литвак. Бен Гадиз лежал на кровати, вся нижняя часть его тела была забинтована. Яков смотрел в окно на заснеженные поля и дальние горы. Не обращая внимания на вошедшего врача, он продолжал смотреть туда.

— Хотите знать правду?

Израильтянин медленно повернул голову.

— Нет смысла избегать правды. Во всяком случае, я могу прочитать ее на твоем лице.

— Я мог бы принести тебе новости похуже. Тебе будет трудно передвигаться: раны слишком серьезные. Но со временем ты приноровишься. Сначала будешь ходить на костылях, потом, возможно, с палкой.

— Прогноз не особенно обнадеживающий для моей работы, а?

— Нет. Но у тебя остались голова и руки. Руки заживут. Ты сможешь играть. Яков печально улыбнулся.

— Да я ведь не был таким уж хорошим музыкантом. Я слишком часто отвлекался. Я был далеко не таким профессионалом, как в своей другой жизни.

— Но твой ум можно употребить с пользой на другие дела.

Израильтянин нахмурился и снова стал смотреть в окно.

— Ну, это мы еще посмотрим — когда станет ясно, что происходит.

— Все меняется. И очень быстро, Яков, — сказал врач.

— Что с Холкрофтом?

— Не знаю, что и сказать тебе. Он должен был умереть. Но он еще жив. Впрочем, это ничего не меняет. Он уже не сможет жить, как прежде. Полиция шести стран разыскивает его по обвинению в серии убийств. Во всем мире восстановлена смертная казнь — за любые преступления. Все законы, гарантирующие защиту личности обвиняемого, превратились в пародию. Везде. Его убьют, как только он покажется на улице.

— Итак, они победили, — сказал Яков, и его глаза наполнились слезами. — «Дети Солнца» победили.

— Посмотрим, — возразил Литвак. — Когда станет ясно, что происходит.

Эпилог

Образы. Бесформенные, неясные, бессмысленные. Очертания, размытые туманом. Только ощущение оставалось ясным. Не мысль, не воспоминания, а только ощущение. Потом бесформенные образы начали обретать форму. Туман рассеялся, ощущения сменились узнаванием. Мысли пришли позднее. Но он уже мог видеть и вспоминать.