Завещание Шерлока Холмса - [85]

Понять, кроме прочего, почему Корнелиус Хазелвуд, Лестрейд и мой собственный брат Майкроф стремились не вмешивать меня в это дело.

Что касается Корнелиуса Хазелвуда, это еще можно объяснить. Профессор опасался всего, что может бросить на него тень, в том числе и меня.

Лестрейд был всего-навсего верным служащим властного и могущественного Хазелвуда. Полицейский лишь исполнял приказы.

Но Майкрофт? Неужели он с самого начала хотел что-то утаить от меня? Или решил, что я просто не способен раскрыть это дело? Честно говоря, мой брат всегда считал, что я сильно уступаю ему во всем.

Каким видели меня все трое?

Мне вспомнилась грустная история.

Когда-то я был знаком со светским алкоголиком, последним отпрыском благороднейшего рода. Ему вздумалось затеять дуэль на шпагах, то ли из-за вопроса чести, то ли из-за сердечных дел, не столь важно. Друзья пытались образумить его, убедить, что он не в состоянии драться. Но он упрямился. Дуэль состоялась. Алкоголь замедлил его реакции и восприятие действительности. И в первой же атаке шпага пронзила ему сердце. Он погиб, так и не осознав, что его битва была заранее обречена.

Было ли то же самое со мной? Неужели я утратил прежнюю ясность ума? Повлияли ли на мои способности наркотики? Ватсон ведь много раз предупреждал меня об этом.

Моя битва была проиграна заранее. Я был ослаблен, но не алкоголем, а наркотиками.

Все видели мою длительную деградацию. Я был как потерпевший кораблекрушение, один на острове, смотрящий на проплывающие вдали судна, но неспособный протянуть руку своим спасителям.

Такова, если поразмыслить, истинная причина того, что меня отстранили от этого дела.

Какой трагический факт!

Я знал, что мне потребуется много времени, чтобы достойно завершить свою миссию. Но это мало беспокоило меня. Чтобы возродиться, я должен исправить свои промахи. Для меня это было не просто расследование, а возможность остаться в живых. Я принял решение новыми глазами посмотреть на каждое дело, с максимумом дистанции и трезвости.

Трезвость. Именно этого мне больше всего не хватало, чтобы удачно вести расследование. Однако, верный своему методу, я опирался только на факты. На факты, ни на что больше! Бесполезно разубеждать меня. Факты никогда не лгут. Это аксиома. Если только…

Если только сами факты не были фальсифицированы. Кто-то мог исказить аксиому, чтобы привести сыщиков к ошибочным заключениям. Эта новая мысль прочно засела в моей голове, пустила корни и со временем стала чем-то очевидным.

Нужно восстановить все факты и проанализировать механизм, который позволил мне тогда сделать заключения. В какой момент меня ввели в заблуждение? Где скрывалась ловушка?

Я взял в руки записи, относящиеся к убийству маленькой Мэри Кинсли. Как я пришел к выводу, что убийцей девочки является ее отец? Я попытался восстановить этапы моего размышления. К счастью, я мог опираться на подробное и точное сочинение доктора Ватсона.

Я начал с газетной вырезки: «Тело девочки по имени Мэри Кинсли, десяти лет, найдено в Темзе в районе набережной Вестинг, 21. У девочки отсутствуют обе руки, отрезанные колесом вагонетки. На лбу у девочки рана. Заключение Скотланд-Ярда: смерть в результате несчастного случая, повлекшего за собой потопление».

Я заметил несоответствие. Необходима помощь по крайней мере двух крепких парней, чтобы сдвинуть с места этот внушительный механизм. Маленькая девочка не смогла бы сделать этого. Из этого логически следовало, что кто-то отрезал ей руки и бросил ее, живую, в Темзу.

На месте происшествия Джек-Попрошайка, бродяга и пьяница, подтвердил мои выводы. В его свидетельстве было логическое и неизбежное заключение: убийцей мог быть только отец бедной малютки. Кроме того, разве он сам не признал себя виновным?

Но если Джон Кинсли не был убийцей, то получается, что кто-то солгал. Статья в газете не могла лгать, поскольку основывалась на отчете полиции. Единственным слабым звеном, таким образом, было свидетельство Джека-Попрошайки.

Зачем бедняку было лгать мне? Кто-то давил на него? Мог ли он сам совершить это преступление?

Прежде всего, его отвратительное логово находилось в непосредственной близости от дома, в котором жил Джон Кинсли с дочерью. У него было предостаточно времени, чтобы наблюдать за тем, когда они приходят, когда уходят, узнать их привычки и распорядок дня. Он наверняка знал, что девочка проходит это место одна лишь в пятницу вечером, по дороге из школы. В это время набережная обычно пустынна.

Теперь я мог мысленно реконструировать сцену.

Джек-Попрошайка выходит из своей берлоги с ножом в руке, оглушает девочку, чтобы она не закричала, отрезает ей руки, оставляет на ее лбу дьявольскую метку и бросает ее в ледяные воды Темзы.

Но зачем он это сделал? Что могло послужить мотивом для столь чудовищного убийства? Если только не для того, чтобы обвинить отца Мэри. Но зачем? Из мести? Чем досадил ему Джон Кинсли?

Однако ничто в прошлом степенного и спокойного вдовца не заслуживало такого наказания.

Я попытался вспомнить лицо попрошайки. Однако видел ли я его на самом деле? Я видел некое существо в лохмотьях, лежащее в отвратительном логове, в мрачной дыре. Лохматая борода закрывала пол лица. Когда я зажег спичку, чтобы разглядеть его черты, он инстинктивно прикрыл глаза рукой. Однако слабого света свечи было недостаточно, чтобы как следует рассмотреть его. В таком случае зачем ему потребовалось закрываться рукой, как не для того, чтобы скрыть черты?