Завещание лейтенанта - [58]

Неожиданно на Николая Васильевича снизошло озарение! Дело в том, что он во многом подражал китайцам, особенно в системе управления. На руководящие должности назначал недалеких и неподготовленных – тем самым искусственно создавал недовольство, которое единолично разрешал на радость поданным. Отстранял их от должности. Таким незамысловатым способом создавался авторитет вождя. В сегодняшнем случае, получалось, враждующие ранее стороны сумели договориться. Скорое назначение недалекого Аксенова означало близкое решение по продаже Аляски, отчего его значение на Дальнем Востоке многократно возрастает. Не иначе, как ему, Буссе, ставленнику Муравьева, поручат возглавить в скором будущем огромный край на берегу Тихого океана! Каждый чиновник втайне желает реформ, а в реальности их тормозит. Буссе предпочитал власть над Дальним Востоком комфорту Петербурга. Мечтал объединить Восточную Сибирь с Приморьем и стать самым влиятельным фаворитом императора. Ведь таким образом он объединяет «аляскинскую хлопковую группу» с «кяхтинской чайной». Он не мог спешить в реализации грандиозного плана, не посоветовавшись с женой. Но, как говорится в грузинской пословице, «что знают двое, то известно и свинье». Совсем скоро он убедится в этой печальной истине.

Догадывался он и еще об одной великосветской интриге. Начинающаяся расстановка на ключевые посты сторонников Нессельроде и Муравьева не что иное, как наказание великого князя Константина за просчеты в управлении Польским наместничеством, где разгоралось вооруженное восстание. Шел май 1864 года. Венценосное семейство жило по понятным только им правилам.

Николаю Васильевичу Буссе необходим был свой человек, и никто лучше Николая Дымова не подходил на эту роль. Расположив к себе молодую семью, Буссе попросил Казакевича прекратить всякое преследование тугурской китобойной флотилии, а Дымову выдать охранное письмо на свободное передвижение в пределах Дальнего Востока. Не существовало паспорта в царской империи надежнее такой бумаги[87]. Еще губернаторы оформили на Дымова доверенность представлять экономические интересы края в Соединенных Штатах Америки. Данный поступок начальников послужил для Дымова отправной точкой для начала нового жизненного периода. Перед тем, как отправиться в обратный путь, Буссе собрал своих новых друзей в доме Острено. К этому времени Феофан Христофорович уже дал согласие на перевод в Санкт-Петербург, а Казакевич поддержал идею назначения на его место Аксенова. Николай Васильевич блестяще выполнил миссию посредника и торопился в свою столицу, Благовещенск. Он еще должен успеть проинспектировать с десяток казачьих поселков, по его указанию переселенных с поймы Амура. Два года назад их смыло июльское наводнение, после того как от проливных дождей уровень воды в реках поднялся на десять метров. Николай Васильевич готовил область к очередному июльскому паводку.

На прощальный ужин в дом инспектора над Восточными портами собрались те же, только Петр Васильевич Казакевич сказался больным. В воздухе витало напряжение, как в темную ночь перед рассветом. Ожидали особого известия от убывающего домой гостя. Предчувствие не подвело. Перед празднично накрытым столом Николай Васильевич произнес необычную речь:

– Мои друзья! Именно так я называю активных и порядочных людей, совсем не случайно оказавшихся на краю Российской империи.

Он поочередно обнял Острено и Дымова. На глазах его предательски выступила слезинка, так был растроган. Подойдя тяжелым шагом к Лизе, нежно поцеловал ее протянутую руку.

– Лизонька, – только и сумел вымолвить Буссе. Белым платком неспешно вытер влагу под глазами. Николай с изумлением заметил на белоснежной материи вышитую пчелу. Точно такую же, как у Невельского и на подаренном Лизой платке – тогда, в самый первый вечер их знакомства, у дома Невельских в Санкт-Петербурге.

Повисла напряженная тишина. Николай Васильевич повернулся к своему помощнику Егору. Обстановку неожиданным образом разрядила цветастая бабочка, залетевшая через открытое окно, и закружила над уставленным яствами столом. Следом с улицы залетела пчела и не раздумывая села на китайский деликатес, сушеную хурму, хранившую прошлогоднюю сладость меда. Николай Васильевич Буссе с любовью смотрел на свое детище – иркутская пчела становилась амурской! Сегодня он мнил себя созидателем и человеком, наделенным особыми полномочиями. Ему всегда нравилось вмешиваться в жизнь людей, нацеливать на будущее. Собирая перед важной задачей подчиненных, он обязательно поощрял, а не ругал: «Со мной вы все будете генералами, как минимум с достойной пенсией». Люди ему верили. Хорошим руководителем он считал умеющего предвидеть!

Наконец Николай Васильевич решился:

– Лизонька, скажите, Геннадий Иванович предупреждал вас о встрече с человеком, имеющим при себе символ летящей пчелы, и о доверии к нему?

Лиза, к изумлению Николая, кивнула в ответ. Николай Васильевич развернул свой платок с изображением пчелы.

– Дети мои, наберитесь мужества и выслушайте старого слугу Царя и Отечества, – скорбно обратился он к еще не присевшим за стол гостям.