Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу - [88]

– Я и сама могу, – прошептала я, тая от заботы.

– Позволь мне, – так же тихо сказал тролль, продолжая неспешно смывать грязь и кровь.

Потом достал из внутреннего кармана флакончик из темного стекла:

– Быстрее заживет, – и начал аккуратно смазывать ароматическим маслом мои царапины, шепча какие-то слова на незнакомом языке. Ссадины прямо под его руками затягивались, покрываясь розовой тонкой кожицей.

На полянке стрекотали цикады. Нас окружали звуки вечернего леса. Я сидела на поваленном бревне и бинтовала Мыру ободранные руки, а перед тем смазала ранки и ссадины все тем же приятно пахнущим маслом. Над сорванными ногтями хотелось плакать. Вид окровавленных лунок без прочной ногтевой пластины – то еще зрелище. Я представила эту боль, и мне стало нехорошо.

– Ничего страшного, пройдет. – Мыр повернул голову и прикрыл глаза. Я присмотрелась: ну, и чем он отличается от людей?

Покачала головой – ничем. Такой же, из плоти и крови. Руки-ноги-голова. Пальцы на руках и ногах. Ум. Сердце. Чувство собственного достоинства. Разве что чуточку выпирают клыки и другая форма черепа и ушей? Кожа не белая, не черная, а зеленая? Но все человеческие расы тоже имеют отличия. И что? Это принципиально важно?

Передо мной не животное и не сказочное чудо-юдо, а обычный нормальный мужчина, который ранен и страдает.

Мыр стойко переносил экзекуцию, продолжая с улыбкой бормотать лечебный заговор и уютно растекаясь под моими пальцами.

Бережно обработав маслом руки и лицо, я вслед за этим занялась его спиной и ногами. Моя-то спина чудом не пострадала, зато его плечо и вообще вся правая сторона – просто ужас. Как будто палачи снимали кожу, стесано до мяса.

Мыр оперся на крепкий дуб и придремал. У наших ног лежал разноцветный Монь, пуская пузыри слюнявой мордой.

Тепло от костра, в котелке булькает похлебка, рядом шерстяной коврик и огромное доброе сердце в широкой груди – Монь. Мыр, твердый и теплый, словно скала, нагретая полуденным солнцем, пригреб меня левой рукой и не хочет отпускать даже во сне. Искры от костра вздымаются в темное небо…

Мне стало та-ак хорошо… по телу пробежала дрожь блаженного удовольствия. Словно натянулись невидимые нити, привязывая к этому необычному мужчине, притягивая и опутывая. Согревая. Обещая и маня…

– Мыр, я…

– Не надо, Леля, – попросил он, прижимая меня к себе. – Ты сейчас скажешь то, о чем в будущем можешь пожалеть. Ты все время забываешь, что я тролль.

– И что?.. – пробормотала я, млея под сильными руками. – Внешне – да, тролль, а внутренне – человек получше многих…

– Если бы ты знала, – пробормотал он. – Если бы только знала, моя… – И, наклонившись, легко провел вдоль лица рукой, не касаясь его.

Мои веки отяжелели, сознание поплыло. Расслабленное тело обмякло на руках тролля. На место реальности пришли красочные и… странные, я бы даже сказала – эротичные сны…

Мое зрение словно затуманилось, и на первый план вышла как бы душа Мыра. Я видела его сейчас не глазами – душой. В данный момент мы соприкасались душами…

Каким он был для меня? Не знаю, как описать… Я видела его обычным человеком. Высоким мужчиной с обнаженной душой, тянущейся ко мне. Не было ни клыков, ни зеленой кожи, хотя эти атрибуты меня и раньше не особо волновали. Только в качестве гендерной несовместимости.

Кому какая разница, что у мужчины, которого я любила, не так, как у других? У меня тоже все не так, как у других. Например, уже который день мозги набекрень. Но это же не делает меня изгоем?..

Всем своим духовно озябшим существом я чувствовала исходящее от него знакомое сердечное тепло. Купалась в лучах его любви ко мне и страстной нежности.

– Я… – разомкнула я губы, чтобы сказать ему все то, что скопилось на сердце и требовало выхода.

Ласковое прикосновение его пальцев к губам, как призыв к молчанию. Я подчинилась. Нет ничего приятнее следовать просьбе – не приказу, нет, – ласковой просьбе любимого человека. Мы еще успеем поговорить…

Если бы я тогда знала, как была права в своих намерениях.

То, что внешность Мыра претерпела какие-то изменения в пользу красоты, меня волновало мало. Я любила не его цвет волос или кожи, не разрез глаз, не форму носа или красивый мышечный рельеф – я полюбила самого Мыра, его душу. Моя душа стремилась слиться с его душой.

В моем сне обновленный Мыр аккуратно опустил меня наземь. Стянул кожаную безрукавку, оголяя безупречный торс, и лукаво, немного смущенно улыбнулся, протягивая ко мне руки:

– Я долго тебя ждал.

Включился выспавшийся внутренний голос и, почесываясь во всех местах, никак не в состоянии определить у себя затылок, заявил: «И кто в этом виноват? Ты типа ждал, а мы?.. Мог бы адрес указать, в конце концов… Упс, пардон. Хотя чего это я? Все равно туда и придете!»

Я посоветовала заткнуться этому надоеде и начала рассматривать своего любовника. В общем, оценить то, до чего я дофантазировалась во сне.

«Вот-вот! – сказала очнувшаяся половина сознания. – И посмотри, до чего тебя воздержание довело!»

Я пригляделась внимательнее и выяснила – это аномалия. Ага. Мыр-человек практически копировал князя диэров. Почти в ноль.

Такой же возмутительно, вызывающе красивый, рыжеволосый, с гордым поставом головы и породистым лицом. Разве можно перед таким устоять – со скулами, будто очерченными резцом гениального скульптора, с густой шевелюрой, косой саженью в плечах и озорными чертиками в глазах цвета меда? Просто сладкий грех в штанах!