Завербованная смерть - [32]

– Ты в каком ряду сидел? – поинтересовался Игорь Вениаминович, едва Александр опустил корму на стул.

– Я не был на вашем представлении… – сконфуженно ответил журналист и, не дожидаясь гарсона, плеснул себе в стакан из бутылки Хруцкого.

– Вот те на, – хохотнул клоун. – Человек приехал писать большую и подробную статью о цирке, о котором он, кстати, ничегошеньки не знает, и, вместо того чтобы дневать и ночевать среди труппы, он днюет и ночует на пляже. – Игорь Вениаминович поддержал компанию, налив в свой бокал темного кипрского вина. – Или на груди у какой-нибудь беспечной красотки?

– И на пляже, и на груди… – не стал отрицать своей вины Александр.

– Вот интересно, – продолжал разглагольствовать собеседник, – это сейчас так в институтах учат или нынче в моде такие методы работы?

– Я, Игорь Вениаминович, сегодня, между прочим, постигал цирковую профессию изнутри, – гордо парировал выпад клоуна Оршанский. – Так сказать – вживался в роль, постигал суть.

– Да ну? – удивился коверный. – В какую же это, интересно, роль? И как, удачно?

– Немножко не очень, – уклончиво ответил Александр. Странное дело! Он собирался выговориться, поплакаться другу в жилетку, а вместо этого оправдывается, скрытничает, привирает… Все-таки человек – это существо со странной психикой.

– А-а-а-а… – разочарованно протянул Игорь Вениаминович, – так это ты сегодня страховал Верку Гогоберидзе? Тоже мне «вживание в роль», – добродушно усмехнулся клоун. – Это, знаешь ли, вживание в совсем другое место.

– Откуда вы знаете про Гогоберидзе и про мой ляп? – Александр во все глаза смотрел на циркача.

– Ну, брат. – Хруцкий напустил на себя таинственности и с хитринкой в глазах поглядывал на собеседника. – Слухами земля полнится.

– Нет, серьезно, Игорь Вениаминович, – не отступал журналист, – откуда вы-то знаете?

– А ты не допускаешь, что коверный клоун может знать иностранный язык? – вопросом на вопрос ответил Хруцкий. – Надеюсь, что в твоих глазах клоун – это не просто кривляка на манеже?

– Ну, что вы, Игорь Вениаминович, – произнес Александр, – я ничего такого не думаю. Я даже могу сказать, что…

– Правильно, – не дал закончить Оршанскому клоун, – взяли меня на эти гастроли исключительно потому, что я хорошо знаю английский. Мамочка у меня работала преподавателем, вышколила меня. Я все думал: на кой ляд мне нужен язык врага? А вот видишь, под старость пригодилось. – Игорь Вениаминович пребывал в том благодушном состоянии, когда тянет поговорить, приоткрыть душу собеседнику и предаться воспоминаниям дел давно забытых дней. – Да-а-а-а, – продолжал клоун, – а вот видишь, под старость пригодились мамины навыки.

– В каком смысле? – не понял Александр.

– Ну, в том, – пояснил Хруцкий, – что на гастроли стали приглашать даже такую шваль, как я.

– Я, конечно, сегодня не был на представлении, но… – Александр попытался поддержать друга и опровергнуть его слова, но Игорь Вениаминович снова не дал договорить:

– Шваль, шваль. Я себе цену знаю. Раньше, может быть – да, а сейчас мне уже на пенсии давно пора быть. – Старый клоун снова наполнил опустевшие бокалы и заказал гарсону фаршированную рыбу. – Фаршируют, кстати, лучше, чем евреи. Не хочешь попробовать?

– Я лучше овощной салат возьму.

– Тоже неплохо, – согласился Игорь Вениаминович и продолжал: – Я ведь как стал попадать в труппы такого рода? Раньше, я имею в виду – при Советском Союзе – зарубежная гастроль было почетнейшим делом. Отбирали лучшие номера. Что ты! Страну ж представляли, наше советское цирковое искусство! Комиссии на уровне министерства, партийные проверки… Ну, что я тебе рассказываю? Сам небось в курсе дела. – Александр охотно поддакнул. – Потом перестройка, то да се. Бдительность государство потеряло, и появилась возможность просто выезжать и косить бабки. И что ты думаешь? Что произошло? – вопрошал Игорь Вениаминович, потягивая сладкое вино «Commandaria». – Оказалось, что все наши клоуны, а в этой профессии нужно уметь делать все – он ведь и акробат, и жонглер, и прыгун, и каскадер, и еще бог весть кто. Так вот все эти наши профессионалы оказались не нужны здешним антрепренерам. Клоунада сейчас что? Целый самостоятельный номер, зачастую с кучей прибамбасов и технических приспособлений.

– Почему обязательно? – высказал свои сомнения Александр. – А Никулин и Шуйдин?

– Вот! – Игорь Вениаминович торжественно вознес к небу перст. – Правильно! В самую точку! Клоуны именно такого амплуа оказались самыми востребованными, а не те, которые владеют огромным арсеналом цирковых навыков. Но тут получилась маленькая заминка. Не знаю, как Никулин и Шуйдин, насколько они дружили с английским, но большинство нынешних коверных иностранных языков не знают. Можно, конечно вызубрить пару-тройку дежурных шуток, но это, как ты понимаешь, к клоунаде не имеет никакого отношения. Коверный – это живое и непосредственное общение со зрителем, молниеносная реакция на ситуацию и все такое прочее, – произнес Игорь Вениаминович с гордостью за свою профессию, – вот и пришлось мне, до недавнего времени абсолютно невыездному, одному отдуваться за весь наш великий и всемирно известный цирк. Трум-тум-тум-ту-у-ум… – Собеседник закончил свой монолог бодрой мелодией популярного циркового марша.