Затяжной поворот: история группы «Машина времени» - [27]
Первое место «Машины времени» на фестивале в Тбилиси соответствует реальной расстановке творческих сил в советской рок-музыке. Да, с полным правом мы сегодня можем говорить о превосходстве других ансамблей над группой Макаревича по отдельным параметрам: по совокупности же всех этих параметров она является на сегодняшний день, несомненно, лидером».
Александр «Фагот» Бутузов
Тбилисский фестиваль был смешной. Там мне тоже пришлось выходить на сцену. Я открывал концерт «Машины» концерт не привычным, довольно длинным стихотворением Михаила Анчарова «Однажды я пел на большой эстраде, стараясь выглядеть молодцом…», а каким-то коротким стишком самого Макаревича, по-моему, «Как легко решить, что ты слаб…». Эта тема иногда пелась группой, а иногда просто читалась мной.
В Тбилиси мы все перманентно бухали, конечно. От обилия настоящих грузинских вин дух захватывало. Нас постоянно зазывали к кому-то из местных людей в гости. На каком-то застолье я влюбился в художницу Нану, дочку грузинского актера Отара Коберидзе. Помнишь, в фильме про Алладина он играл султана?..
Из Тбилиси мы вернулись очень воодушевленные и начали кататься по разным гастролям. Самые запомнившиеся из них, те, что проходили летом и осенью 80-го. Пожалуй, это было самое счастливое время в моей жизни.
Борис Гребенщиков
Кода «машинисты» приезжали в Петербург, я с наслаждением ходил на их концерты. Особенно после «Тбилиси-80». Они стали профессиональной группой и делали роскошные программы в «Юбилейном». Я, напомню, что в те годы, кроме «Машины» просто не было групп, интересно поющих на русском языке. Были они и «Аквариум». Ну, еще достойная команда «Санкт-Петербург». Но «Машина», конечно, заметно нас превосходила. Это позже «Аквариум» стал очень сильно набирать обороты, и мы с «Машиной» поехали чуть в разные стороны.
Александр «Фагот» Бутузов
В период московской Олимпиады, сразу после похорон Высоцкого, куда мы с Макаром попали по удостоверениям участников олимпийской культурной программы, «Машину» выслали на хуй из столицы и отправили по обалденному маршруту: Сочи, Анапа, Геленджик, Запорожье, Волгоград…
В то время мы с Валерой Ефремовым стали очень близкими друзьями. У нас сложилась троица по съему телок на гастролях: Ованес Мелик-Пашаев, Ефремов и я. В качестве базовой точки всегда использовался номер-люкс Ованеса Нерсесыча. С нами еще ездил росконцертовский директор Владимир Анашкин. Ломовой человек. Он ничего не делал, только отдыхал и радовался. Даже в гостиницы нас, по-моему, без его участия заселяли…
Мы с Валериком перед каждым выступлением «Машины» брали у него билеты на концерт, штуки четыре или сколько он мог дать. Тут же отдавали их нашим рабочим, которые уже числились в «Машине» по штатному расписанию Росконцерта, и они шли их продавать. Таким образом, у нас появлялись деньги на вечер. Зарплату мы на гастролях практически не тратили.
И вот, как обычно, после первого отделения концерта я свободен, и моя задача найти за время второго отделения трех милых девушек: для себя, Ефремова и Мелик-Пашаева. А в эту «олимпийскую» поездку мы с Ваником уже просто брали один номер, и жили вдвоем в 3-х комнатном люксе. У него спаленка, у меня спаленка и общая гостиная.
Я с Кутиковым, кстати, тоже очень быстро сошелся. Он иногда в поездках приходил ко мне в гостиничный номер, делился какими-то волнующими его мыслями…
Все, в общем, шло хорошо, но я, однако, чувствовал себя в группе все менее уютно. Понимаешь, рок-команда и с ней один не музыкант. Кто я? Обслуживающий персонал? Администратор? Зачем мне это? Я – артист и тоже хочу быть на афише. А меня там нет. «Машина Времени» есть, а меня нет. Вот это обижало наглухо. Появлялись какие-то афиши и с упоминанием моего имени, но все как-то эпизодически, не то. И выходил на сцену я раз от раза с меньшим удовольствием, а точнее, вовсе без удовольствия. Поэтому бухал, путал слова и т. п. И, однажды, в поезде, возвращаясь с очередных гастролей, Макар мне сказал: «Фагот, хватит, терпение мое кончилось. Я тебя просил, предупреждал…». А у меня накопились какие-то проколы. Например, каждый приезд в Питер для меня заканчивался вытрезвителем. В Москве, за 50 лет был в вытрезвителе один раз в жизни, а в Питере – раз в восемь. Причем в одном и том же, привокзальном. Меня там уже за своего принимали: «О, наш волосатик приехал!». А кончалось все это сообщениями по месту работы, то есть в Росконцерт. А я, ведь, был комсоргом «Машины Времени». У меня в подчинении находились четыре комсомольца: Макаревич, Ефремов, Петя Подгородецкий и Наиль Короткин. Я писал отчеты о комсомольских собраниях, собирал взносы. Занимался всем этим, страхуясь от последствий своих пьяных приключений. И, вот, Макар сказал, что меня уволят, и добавил: «Теперь ты, наверное, везде будешь нас обсирать…».
Но я, с тех пор, стараюсь, нигде не обсирать «Машину». Это, во-первых. А во-вторых, я очень признателен Макару, как бы не относился сегодня к его песням новейшего периода, за тот отрезок жизни, который я провел с группой.
После ухода из «Машины» у меня сохранились тесные отношения с Гулей. Одно время он даже жил у меня. Мы с ним, и с его братом Марком, плотно общались и дружили. В, конце концов, свою нынешнюю жену Аню, Женька у меня отбил. Анька была моей девушкой. Но когда они с Маргулисом впервые встретились, я понял, что это судьба. Они – не разлей вода. Как увиделись, так до сих пор друг на друга и смотрят. Анька – офигенная, утонченная, добрейшая…
