Затянутый узел. Этап второй. Принцип домино - [12]

— Где искать-то будешь? Здесь?

— Настоящие шпионы на свободе, другие расстреляны, а здесь придуманные.

— Я тебе не верю, Казимир.

— Тогда почему тебя не расстреляли в лагере? Тех, кто отказывался от сотрудничества с Абвером, ставили к стенке. Ты отказался и остался живым. Почему?

— Не знаю.

— Потому, что я не оформил тебя как отказника, а сам забраковал по состоянию здоровья, как и многих других ребят. Те, кто шли в школы диверсантов добровольно, попадали в сети СМЕРШа. И не надо думать, будто наша контрразведка могла самостоятельно справиться с нашествием саранчи. Недовольных советской властью хватало, до последнего года войны многие верили в победу Германии. Из таких отщепенцев получались отличные диверсанты, они могли нанести серьезный урон государству. Моя задача заключалась в том, чтобы не допустить этого. Я старался, как мог.

— Ладно, Качмарэк, черт с тобой. Развяжи руки.

— Только не пытайся меня убить, Глеб. Очень многие пытались это сделать на протяжении последних десяти лет, но я жив. И моя задача жить дальше.

— Зачем же горб свой подставил в шахте под распорки и спас людей от завала?

— В этом и заключается моя профессия, я обязан защищать людей. А убивать — дело солдатское.

Качмарэк развязал руки Шабанову, тот поднялся с пола и сел на койку.

Дверь распахнулась настежь. Они оглянулись. В двери стояла мрачная тень, похожая на приведение, за ней маячили остальные — все узники одиночек вышли в коридор.

— Ну что, разобрались между собой? — тихо спросил Важняк, стоявший у порога.

— Пришли на помощь, Матвей Макарыч? — усмехнулся Шабанов.

— Можете прибить друг друга прямо сейчас, до того пока нас не свяжут в общий пучок редиски. Потом придется проявлять заботу друг о друге, по одиночке не выживем.

— Вы больше всех знаете? — спросил Качмарэк.

— Я так не думаю. Но я помню случай, который меня натолкнул на определенные выводы. В 42-м году сформировали из штрафников отряд в сто человек, целую роту самых опытных бойцов с передовой. Тем, кто выживет, обещали вернуть погоны и ордена. У людей не было выбора. Больше двух боев никто не выдерживал, из мясорубки не выходят живыми. Отряд десантировали на снежную вершину, они должны были выбить с гор элитное подразделение СС «Эдельвейс». Двое суток слышалась стрельба, с гор шли снежные лавины. Погибли все. И немцы, и русские. По-другому и быть не могло. Командование добилось поставленной цели, задачу выполнили, а о штрафниках никто и не вспомнил, ордена получили генералы. В дальнейшем один из генералов повесился во внутренней тюрьме на Лубянке. Нас здесь десять человек, собранных из разных лагерей. Мы, конечно, не штрафники и даже не солдаты, но больных среди нас нет, а выживаемость завидная. Учитывая суровые колымские условия, перед которыми каждый устоял, можно создать компактный отряд из зеков. Чем мы хуже штрафников?

— Вы ошибаетесь, следователь, — покачал головой Качмарэк. — Пятнадцать человек из диверсионного отряда, сражавшегося в горах с эсесовцами, остались живы, я их знаю лично. Если бы кто-то из вас побывал на Докучаевском лесоповале, он мог бы с ними познакомиться. Так что свою награду они нашли и получили.

— Отряд для чего? — спросил Чалый. — Вы сказали, что из нас хотят сделать отряд?

— Война кончилась, солдаты не нужны. Если кому-то понадобились выносливые люди, чьими жизнями не жаль пожертвовать ради высоких целей, то почему бы не использовать зеков?

— Что ты хочешь этим сказать? — возмутился Кистень.

— Мы смертники. Человеческая жизнь ничего не стоит. Зеки мрут тысячами. Одним больше, одним меньше. Нас собрали здесь не для освобождения. Думаю, что место, куда нас забросят, тоже не имеет лазеек для побега. Гадать не буду, сами скоро все узнаем. Хочу сказать одно: каждый из нас должен стать поддержкой для соседа. Вместе мы сила. Серьезная сила. Хотите выжить, держитесь друг друга. Если перегрыземся, подохнут все.

— Может, любезный Матвей Макарыч, для вашей лекции нас и перестали запирать? — спросил князь Пенжинский.

— И то верно, — согласился Герасим Лебеда, — нас хотят познакомить, создать команду. Запертые одиночки людей не сближают. Спасибо им за заботу.

— О чем это говорит? — снова заговорил Родион Чалый. — О том, что задание трудное и тот, кто задумал его, вовсе не хочет нас погубить на первом этапе. Мы должны довести дело до конца, как те штрафники.

— Если мы одно дело доведем до конца, то и со вторым справимся, — добавил Важняк.

— Это с каким же? — спросил молодой одессит Грюнталь по прозвищу Огонек.

— Выживем, а не погибнем, Огонек, тебе еще рано думать о смерти. Мало выжить, надо спастись и выйти на свободу. Я в это верю. И если вы поверите, то так оно и будет.

В течение минуты все молчали, потом неторопливо стали разбредаться по своим камерам. Уходя, Шабанов глянул на Качмарэка, но в этом взгляде уже не было ненависти.

Кондрат Масоха, наблюдавший за картиной с темной лестничной клетки через смотровое окошко, облегченно вздохнул и похлопал автоматчика по плечу. Двое охранников стояли возле дверей с оружием, готовые в любую минуту ворваться в коридор.

— Обошлось, ребятки. Не зря я дал ручательство генералу, хватило им разума договориться друг с другом.