Затворник с Примроуз-лейн - [14]
– Боже, Лиз, какой ужас.
Элизабет отмахнулась:
– Я не потому тебе рассказала. Я должна была сказать тебе, что семейного Дня благодарения не будет. Я не видела мать тринадцать лет. Семь лет не видела отца. И никогда не буду тебя с ними знакомить.
Он потянулся через стол и взял ее руку. Ногти обгрызены до мяса. Пальцы слегка дрожат.
– Со мной семью не построишь, – сказала она.
Она сняла с пальца кольцо, посмотрела на него и протянула Дэвиду. Он мягко отвел ее руку.
– Оно твое. Я дарю его тебе раз и навсегда. Если ты не выйдешь за меня, то все равно должна его носить. Хоть целую вечность, и мы можем встречаться, пока нам не стукнет семьдесят. Если хочешь, носи его на цепочке, на шее.
Элизабет вытащила ожерелье из-под топа. Подделка под сапфир и серебро. Детское украшение.
– Я стащила его из комода Элейн перед тем, как мать решила его освободить. Я буду носить его, пока не рассыплется.
Кольцо она опять надела на палец.
– Когда передумаешь, можешь сама сделать мне предложение, – сказал он.
Слезинка капнула в ее тарелку с цыпленком. Она подняла на него глаза и улыбнулась:
– Заметано.
Он мог снести все, кроме одного. Он терпел ее холодность, капризы, мигрень, из-за которой она иногда целыми днями валялась в постели. Прощал, когда она забывала про день его рождения и говорила «эффект» вместо «аффект», оставляла свой фен в его вещах и заставляла опрыскивать ванную комнату какой-то гадостью с цветочным запахом. Лишь бы видеть, как она выпячивает нижнюю губу, когда пьянеет, или как перебирает его волосы, когда они смотрят телевизор и его голова лежит у нее на коленях. И лишь одна вещь раздражала его по-настоящему – ее одержимость Кристофером Пайком, известным в конце 80-х автором подростковых романов-ужастиков. Она увлеклась этим чтивом после исчезновения сестры.
Элизабет неизменно вставала в половине шестого, выпивала чашку настолько крепкого кофе, что с тем же успехом можно было нюхнуть кокаина, – но потом, как ни старалась, не могла заснуть раньше полуночи. Так было с того самого дня, как похитили Элейн, и нежданная любовь и забота Дэвида не принесли ей ни малейшего облегчения. Это уже стало ее образом жизни. Хуже всего было то, что, бодрствуя, пока все спят, Элизабет оказывалась в одиночестве. Спасаться она могла только чтением. И читала только Кристофера Пайка. «Письмо счастья 2: Древнее зло», трилогию «Друзья навечно», «Помни меня».
– Почему бы тебе не почитать По, или Толкиена, или Брэдбери? – спросил как-то Дэвид, обнаружив, что она в шестой раз перечитывает «Последний акт».
– Не выношу описаний, – сказала она так, будто описания были чем-то мерзким. – Битый час читать о том, какой табак курили хоббиты?
Так оно и шло. За год Элизабет одолевала полное собрание сочинений Пайка и в январе снова бралась за «Письмо счастья». Впрочем, собрание было не совсем полным. Одну книгу Пайка она найти так и не смогла – «Сати», историю о молодой женщине, утверждавшей, что она – Бог. Ее больше не переиздавали. Каждый раз, когда они проезжали мимо книжного развала, Элизабет обязательно останавливалась и минут двадцать просматривала корешки в надежде отыскать этот раритет.
Однажды Дэвид – это было вскоре после его неуклюжей попытки предложения руки и сердца – оказался в Равенне. Он работал в местной газетенке в округе Портедж, и редактор поручил ему сделать репортаж о скандальном судебном иске, связанном с нарушениями на каком-то строительстве. Славу такими репортажами не заработаешь, и это была совсем не та расследовательская журналистика, о которой он мечтал в колледже, – но хотя бы постоянная работа, к тому же с отличной возможностью набраться опыта. Именно в тот день, направляясь в «Трайангл Дайнер» перекусить, Дэвид заметил вывеску «Благотворительная книжная распродажа».
