Заткнись и поцелуй меня - [47]

– Подозреваемые есть?

– А вот здесь начинаются странности.

Скай в очередной раз рассказал о Шале и ее камере.

– Блин, да у тебя там настоящая детективная загадка! – Судя по голосу, Филлип был рад помочь. – Только скажи, что тебе нужно, и я все устрою.

– Для начала нужны эксперты на место преступления.

– Мне потребуется несколько часов, чтобы собрать людей и пригнать фургон. Я позвоню, как буду подъезжать, встретишь.

– Ага. Я буду в больнице.

– Скай… Ты там поосторожнее. Парень, выстреливший в одного, не постесняется пальнуть и в другого.

Кажется, друг «из большого города» переживал за Ская.

– Веришь или нет, Фил, я и сам об этом догадался.

Глава 18

– Открой глаза и скажи мне, что ты в порядке, упрямый старый индеец.

Рэдфут почувствовал прикосновение нежной женской ладони к лицу и первым делом подумал об Эстелле. А подняв веки, обнаружил рядом Веронику.

– О боже, вот это фингалы!

Гордость всколыхнулась было: «Ты бы видела второго парня!», но ведь это явная ложь, так что Рэдфут просто молча смотрел на гостью. В ее блестящих карих глазах плескалось беспокойство, и тогда он понял: место Эстеллы Вероника никогда не займет, но каким-то образом для нее в его сердце нашлось собственное. Она прочно там поселилась. И принадлежала Рэдфуту. Осталось только убедить в этом упрямицу.

Да, она потеряла мужа всего два года назад, но и это достаточно долгий срок для одиночества. И хотя Вероника клялась, что таится только из-за детей, порой Рэдфут сомневался. Если слухи правдивы, у нее были веские причины никогда больше не отдаваться полностью другому мужчине. Но ведь она уже несколько месяцев дарила Рэдфуту свое тело! Теперь он хотел большего. Хотел, чтобы она встала рядом с ним, а не ограничивалась лежанием в постели несколько вечеров в неделю. Хотел ее сердце. И устал скрывать их отношения от семьи и друзей.

– Ты в порядке? – спросила Вероника.

– Нет, не в порядке. Прошлую ночь я планировал провести с прекрасной женщиной, а вместо этого провалялся в одиночестве на холодной больничной койке.

Она улыбнулась, но тут же посерьезнела:

– Я только утром узнала. И ждала тебя вчера.

Но не позвонила. Рэдфут точно знал, потому что, едва дочь вышла за порог палаты, проверил свои сообщения. Скорее всего, Вероника просто боялась, что ответит Мария. Боялась, что кто-то узнает об их встречах.

Рэдфут похлопал по кровати:

– Приляг рядом и покажи, что я потерял.

Даже дернул строптивицу за рукав, но она уперлась:

– Тут мало места.

– Я подвинусь.

Вероника усмехнулась, будто школьница. В этой ярко-синей блузке она выглядела такой молодой… Ну и округлое декольте, намекавшее на скрытые под одеждой формы, тоже играло свою роль. Для женщины ее возраста у нее отличная грудь. Рэдфут посмотрел на крошечные пуговицы на блузке – штук десять, не меньше. И мысленно оторвал их все.

– Сумасшедший. Что, если кто-то войдет и застукает нас в постели?

– Тогда я ослепительно улыбнусь и скажу, что мы просто отдыхали.

Вероника закрыла глаза:

– Ты же знаешь, я не могу.

– Еще немного, – нахмурился Рэдфут, – и я начну подозревать, что тебе просто стыдно появляться со мной рядом.

– Неправда!

– Тогда почему ты не хочешь, чтобы кто-то о нас узнал?

Она отступила на шаг:

– Мы это уже обсуждали. Я просто… не могу.

– Я ничего для тебя не значу.

Вероника вновь подошла к кровати:

– Нет! Значишь. Больше, чем стоило бы… Все дело в детях.

– Твоих детей нет в этой больнице, Вероника, – заметил Рэдфут. – Вообще-то, оглядываясь вокруг, я вижу только нас.

И он снова похлопал по койке.

* * *

Стиснув руки на коленях, Шала сидела в комнате ожидания и наблюдала за вышагивающими вокруг людьми. Более дюжины человек – семья и друзья. Джесси, очевидно, всеми любимая, находилась в хирургии. Шала слышала, как кто-то сказал, что положение критическое, и глаза окружающих наполнились слезами. Даже ее собственные глаза горели.

Она отогнала печаль подальше и попыталась дышать через рот, чтобы больничный запах не проник под кожу, захлестнув с головой и вновь унеся в прошлое. И всякий раз, чувствуя приближение паники, приказывала себе не быть ребенком. «Ты сейчас не важна. Важна только женщина, в которую стреляли – в какой-то мере из-за тебя. Даже если ты всего лишь случайно сфотографировала нечто незаконное… Все равно это твоя вина».

А еще Шала знала, что, останься она в отеле, сама бы сейчас лежала в операционной. Вот только в комнате ожидания не было бы никого – ни друзей, ни родственников, живущих достаточно близко, чтобы приехать. Оглядывая толпу, Шала гадала: каково это, когда в твоей жизни так много людей?

И тут услышала свое имя. Подняла голову и увидела, как Мария махнула в ее сторону. Видимо, кто-то спросил, кто она такая. Шала почувствовала неловкость. Она здесь чужая. Незнакомка для всех, кроме Ская. Зажмурившись, Шала вспомнила, как спорила с ним о том, что останется в отеле. Упрямство копа, вероятно, спасло ей жизнь.

Шала открыла глаза и посмотрела на него. Вернувшись с места преступления, он не произнес ни слова. Наверное, с трудом справлялся с эмоциями. Ведь даже просто приехать сюда – уже нелегко.

Шала наблюдала, как Скай переходит от человека к человеку. Приближается к наиболее встревоженным, прикасается к ним, говорит что-то утешительное. Но отстраняется, стоит кому-нибудь ответить той же любезностью. Да, шеф Гомес может поддержать, но сам поддержку не принимает. Это потому, что он здесь по работе, или причина в другом?