Затерявшийся в мирах - [10]

— Эй! — воскликнул он. — Что ты делаешь?

— Если тебе больше не нужна вода, — язвительно ответила она, — то я приму ванну.

О’Лири быстро отвел глаза — не из эстетических соображений, напротив. То, что он успел заметить — стройное тело, ножка, пробующая воду, — было очаровательно. Несмотря на растрепанные волосы и обломанные ногти, у Свайнхильд была фигура принцессы — точнее, принцессы Адоранны. Он быстро вытер спину и грудь, слегка коснулся полотенцем ног, откинул покрывало и юркнул в постель, натянув одеяло до подбородка.

Свайнхильд что-то мурлыкала себе под нос, беспечно плескаясь в корыте.

— Поторопись, — сказал он, разглядывая стену. — Что если Алан, то есть Халк, поднимется сюда?

— Ему придется подождать своей очереди, — сказала Свайнхильд. — Впрочем, этот неряха никогда не моется ниже подбородка.

— Он твой муж?

— Можно сказать, что да. Над нами никто не произносил магических слов, у нас даже не было вшивой гражданской церемонии в ближнем городке. Этот бездельник утверждает, что так нам не придется платить налоги, но если ты хочешь знать мое мнение…

— Ну, все? — выдавил из себя О’Лири и зажмурился, стараясь не смотреть на Свайнхильд.

— Почти. Осталось только…

— Свайнхильд, пожалуйста, мне надо выспаться перед дальней дорогой.

— Где полотенце?

— В ногах постели.

Легкое женское дыхание, шлепанье босых женских ног, близость молодого женского тела.

— Подвинься, — услышал он нежный женский голос у своего уха.

— Что? — Лафайет подскочил на постели. — Господи, Свайнхильд, ты не можешь здесь спать!

— Неужели ты считаешь, что я не могу спать в своей собственной постели? — с негодованием воскликнула она. — Что же мне, по-твоему, устроиться на ночь в козьем хлеву?

— Нет, конечно, нет, но…

— Послушай, Лейф, давай без глупостей! Либо у нас все поровну, либо отправляйся спать на кухонном столе, со всеми своими деньгами. — Он почувствовал рядом с собой ее горячее, молодое тело. Она перегнулась через него, чтобы задуть свечу.

— Дело вовсе не в этом, — слабо запротестовал Лафайет. — Дело в том, что…

— Тогда в чем же?

— Я что-то никак не соображу, в чем дело. Мне только кажется, что мы оказались в довольно щекотливой ситуации: внизу храпит твой муженек, а выход отсюда только один.

— Кстати, о храпе, — неожиданно заметила Свайнхильд. — Уже несколько минут я не слышу ни звука.

При этих словах дверь с треском распахнулась. При свете высоко поднятого масляного фонаря Лафайет увидел разъяренное лицо Халка. Его глаз украшал огромный синяк, а над ухом вздулась шишка величиной с куриное яйцо.

— Ага! — заорал он. — Блудница Иезавель! Прямо под моей крышей!

— Под твоей крышей! — передразнила его Свайнхильд, Лафайет же в это время старался вжаться в стену. — Насколько я помню, этот притон достался мне от моего отца, и я по доброте сердечной подобрала тебя на улице, после того как мартышка стащила твою шарманку или что ты там еще мне наплел!

— Как только я увидел этого прилизанного хлыща, я сразу же заподозрил неладное, — прорычал Халк, тыча в сторону О’Лири пальцем словно кавалерийским пистолетом. Он повесил фонарь на крюк у двери, засучил рукава, обнажив бицепсы размером с тыкву, и ринулся к кровати. Отчаянным движением Лафайет выпутался из одеяла и соскользнул в щель между матрацем и стеною. Голова Халка врезалась в стену с треском, напоминающим удар разъяренного быка в ограду арены. Великан пошатнулся и осел на пол, как мешок с консервами.

— Ну и удар у тебя, Лейф, — прозвучал откуда-то сверху восхищенный голос Свайнхильд. — Наконец-то этот грубиян получил по заслугам.

Кое-как высвободив руки и ноги из обмотавшегося вокруг него одеяла, Лафайет вылез из-под кровати — и встретил устремленный на него взгляд Свайнхильд.

— Чудной ты парень, — сказала она. — Сначала сшибаешь его с ног одним ударом, а потом прячешься под кроватью.

— Я уронил контактные линзы, — надменно ответил Лафайет, поднимаясь на ноги. — Ну, да бог с этим. Я редко пользуюсь ими, разве что придется написать завещание. — Он схватил свои вещи и стал натягивать их с предельной скоростью.

— Я думаю, завещание не помешает, — вздохнула Свайнхильд, перекидывая прядь светло-русых волос через плечо. — Когда Халк придет в себя, он вряд ли будет в хорошем настроении.

Она разыскала в скомканных простынях свои вещи и стала одеваться.

— Не беспокойся, не стоит меня провожать, — поспешно сказал Лафайет. — Я знаю, где выход.

— О чем это ты говоришь, приятель? Ты что же, думаешь, я останусь здесь после всего, что произошло? Давай-ка уберемся отсюда, пока он не очнулся, не то тебе опять придется усмирять его.

— Пожалуй, ты права. Тебе неплохо было бы пожить у матери, пока Халк поостынет. А тогда ты сможешь объяснить ему, что он ошибся, и на самом деле все было совсем не так.

— Совсем не так? — недоуменно переспросила Свайнхильд. — А как же все было? Но можешь не отвечать. Ты странный парень, Лейф, но я думаю, ты действуешь из лучших побуждений — чего нельзя сказать об этой большой обезьяне, Халке!

Лафайету показалось, что в уголке голубого глаза блеснула слезинка, но, прежде чем он успел в этом удостовериться, Свайнхильд отвернулась.