Затерявшийся - [95]

— Эй, Егоршин, — окликнул проходящего мимо, на его беду, бойца. — Старшину найди и ко мне, срочно, Байстрюка увидишь, тоже гони.

— Есть, — Егоршин изобразил неспешную рысь, но шагов через десять продолжил неторопливое поступательное движение. Совсем нюх потеряли.

— Так, пока Кошки нет, доведите нам, товарищ капитан своё видение прошедшей операции.

— В целом операция прошла удачно. Что удивительно, противник попался практически на все наши уловки, естественно имею в виду глобальные и заранее просчитанные. Во время самих боевых столкновений немцы действовали очень быстро, напористо, опережая нас тактически. Из-за этого мы и понесли такие потери. Несмотря на отработку тактики охватов и отходов, с использованием отсечки противника огневыми группам прикрытия, которые пытались изучать по вашим указаниям, преобладают два способа ведения боя – стоять насмерть и бежать быстро. То и другое, в конце концов, заканчивалось плохо.

— Понятно, но не боги горшки обжигают, научимся. Что можете сказать по силам, задействованным против нас?

— Здесь мало что известно. Как минимум один раз, уже в самом конце, столкнулись с противником вооружённым большим количеством автоматического оружия, в том числе и пулемётами. Это они навели на нас авиацию, вероятно, имели радиосвязь. Вцепились в нас крепко, какое-то время помогал их сдерживать миномёт, а затем прилетели самолёты. Сначала они отбомбились по нам, но не слишком точно, хотя мне и досталось. Байстрюк заметил, что немцы ракеты пускают в нашу сторону, ну и запустил в их. Со второго захода авиация позиции немцев и накрыла, а мы под это дело ушли. Но, как я и говорю, в бою мы сталкивались только с небольшими отрядами, вооружёнными скорее как обычная пехота. Разведка докладывала, что дороги на восток были перекрыты плотно, но какими силами сказать не могу. Нет полных данных.

— Что-нибудь по потерям немцев сказать можете?

— Нет. Поля боя за нами ни разу не оставалось, потому подсчёт потерь противника невозможен. Косвенно, по наблюдениям во время боёв и подрывов мин и ловушек – до полусотни убитыми и ранеными. Если взрывы ловушек не были просто ликвидацией обнаруженных.

— Ясно. А вот и старшина с моим ординарцем.

— Здравствуй, Георгий, как нога, спина?

— Здравия желаю, товарищ командир. Почти всё зажило, не как на вас, но терпимо.

— Хорошо, садись, будешь протокол вести. Итак, первое. Мне нужны будут рапорты всех, я повторяю всех, командиров, до отделений и отдельных групп, включительно. Форма свободная, главное в этих рапортах – это действия как наши, так и противника. Буду рад, если командиры опросят подчинённых и проявят фантазию, предлагая к применению схемы ведения как боевых действий, так и методов разведки и подготовки позиций, или наоборот, укажут недостатки наших прошлых действий. Вы, товарищ капитан, назначьте, ну скажем так – экспертную группу, которая проработает эти материалы, и сведёт всё воедино. Не отметайте никакие, даже на ваш взгляд фантастические или абсурдные предложения, а сведите их в отдельный отчёт, возможно и оттуда сможем что-либо почерпнуть. Да, никаких наказаний за высказанные мысли, даже если они вам покажутся неэтичными или просто преступными.

— Извините, а что значит неэтичными или преступными?

— А я почём знаю, ну например, вдоль дорог немецкие головы на колы насаживать.

— Но это, и правда, преступление, к тому же вы представляете как они отыграются на гражданском населении?

— Я же не призываю вас исполнять, внесите в отдельный отчёт, может через год и такой способ покажется вам вполне подходящим, особенно если фашистам не на ком будет отыгрываться.

— Вы думаете, что они могут…

— Они много чего могут. Человек, вообще тварь неприятная, а вооруженная передовой доктриной национального превосходства… Ну, вы поняли. Теперь по вооружению и взрывчатым веществам. Старший сержант, как прошёл последний выход?

— Схрон нашли, нетронутый. Сто двадцать детонаторов, сорок нажимных и натяжных взрывателей, минных, детонирующий и огнепроводный шнур. Заминировали железку, опять там же, вы сами говорили – пусть условный рефлекс вырабатывается. Взрыв слышали, что взорвалось не в курсе – дымок от паровоза был, а вот что вёз, не знаю.

— Хорошо, один вопрос снят – минные взрыватели есть, а заряды организуем. Плохо, что немецкие гранаты нельзя под растяжки приспособить.

— Вообще-то можно, — Матвеев вопросительно посмотрел на меня, и, получив в ответ одобрительный кивок, продолжил. — Только нужны либо резина, либо ещё какой гибкий материал, хорошая ветка может вполне подойти. Надежность конечно поменьше, да и конструкция сложнее, устанавливать геморройнее. Тёрка в немецких гранатах не очень – длинный ход срабатывания, да и сорвёт саму гранату с опоры. Тут такая хитрая схема – сгибается упругая ветка, к концу которой крепится вытяжной шнур "толкушки" или тридцать девятой. Затем конец ветки закрепляется с помощью деревянной рогульки, которая сама "контрится" колышком. А вот к нему уже и привязывается растяжка на вытяжение.

— Уже пробовал?

— Крамской ставил, когда уходили, один раз даже взрыв слышали, но опять же – сама сработала, или подорвали, кто ж её знает.