Затерявшийся - [63]

Вроде начало отпускать, вон как трясет. Меня впрочем тоже. Адреналинчик, однако, перегорает.

— Оль, может спиртику плеснёшь, граммов двадцать.

Теперь поняла, достала какую-то мензурку и, стуча её горлышком о край тонкостенного стеклянного стакана, бухнула сразу грамм пятьдесят. Попыталась протянуть мне его ходящей ходуном рукой, но я отрицательно махнул головой.

— Сама, мне после.

Как она его жахнула – прямо как воду. Если бы так мужик пил, сказал бы – уважаю, а женщине как-то не очень пристало. Но всё равно молодец. Вторую наливала уже значительно спокойнее. Ждать пока поднесут не стал. Встал, перехватил из её руки стакан, мимолётно коснувшись ледяных пальцев, и опрокинул содержимое в рот. Хорошо пошла. Но пока одной дозы хватит.

— Вы кто?

— Я же сказал – Костя. Я тут проездом. Ну не совсем, но скоро уезжать. Смотрю – красивая девушка, дай думаю познакомлюсь. Но сначала стеснялся, уж больно красивая и неприступная. Чисто королева. Снежная.

Мой трёп, перемежающийся довольно топорными комплиментами, да ещё наложившийся на принятый внутрь организма спирт, действовал похоже отменно. Королева оттаивала, даже рука потеплела. Откуда знаю? Так держал я её за руку. Примерно минуту, пока она пальцы свои у меня не вырвала, точнее аккуратно так извлекла. Да и ладно, не хочет руки погреть, её дело, я не настаиваю.

— Оля, у меня будет к вам одна просьба, — я намеренно менял обращения к ней то на "ты", то на "вы", расшатывал, так сказать, психологические барьеры. — Точнее пока одна. Не рассказывайте никому о том, что вы увидите, сняв повязки. Ни немцам, ни нашим, ни родному мужу.

— О последнем точно можете не беспокоиться, я не замужем.

— Когда будете, тогда всё равно не рассказывайте.

— Думаете, буду?

— А как же, если конечно сможете выбрать из толпы претендентов.

Точно согрелась. А уши надо шапочкой белой прикрывать, тогда они не будут так выделяться своей краснотой. Но это вторично, главное, я чётко расставил акценты – "ни немцам, ни нашим", а она это приняла.

— Хорошо, садитесь, будем повязку менять.

Ольга усадила меня на стул лицом к свету. В простенке между двух окон находилось высокое ростовое зеркало, в котором мы оба отражались. Девушка, мимолётно глянув в него, поправила светлый локон выбившийся из-под головного убора и взялась за мои повязки.

— Прямо "Аленький цветочек" какой-то, — говорю после того, как последний слой бинтов снят.

Это я для того, чтобы вывести доктора из оцепенения, в которое она попала, обозрев мою физиономию.

— Ну… это вы зря. От чудовища в вас ничего нет, а вот ваши раны – это какое-то волшебство.

Угу, что я не чудовище соглашусь, а то, что сама красавица сомнения не испытывает, принимает как должное.

— Не волшебство это – обычное колдунство. Не знали вы мою прабабку, я впрочем тоже, она такое даже за фокусы не считала, так – мелочи.

— Так вы колдун?

— Совсем немножко, в основном учусь. Ладно, заматывайте. Кстати, вы зря не верите в колдовство, но если уж так, то у меня к вам ещё одна просьба.

— Что-то слишком много просьб сразу.

— Эта связана с первой. Когда к вам, надеюсь в ближайшем будущем, подойдёт человек и упомянет аленький цветочек, не удивляйтесь.

— Хорошо. А зачём он подойдёт?

— Не знаю заранее. Может мне понадобится помощь, а может, наоборот, вам.

— Договорились. Как вам теперь ваш внешний вид? — Ольга закрепила конец бинта на моей голове.

— Древних египтян пугать сойдёт. Сможете сказать юбер-арцту, что я практически здоров и меня можно отпускать?

— Да, конечно. Вы уже уезжаете?

— Я вернусь, Оленька. Я к тебе буду часто возвращаться.

Нет, ей однозначно нужно прятать ушки под шапочку.

* * *

"Ситроен" подлатали неплохо. Даже стёкла с левой стороны поставили, они, правда, теперь не могли опускаться и подниматься, но всё лучше, чем со сквозняком кататься. Фельдфебель, заведовавший ремонтными мастерскими подарил мне пулю от ТТ, застрявшую в каркасе водительского кресла. Сказал что повезло. Ну как сказать, я очень старался засандалить её именно так, значит дело не в везении, а в мастерстве. А его, как известно, не пропьёшь.

Знакомый уже гауптман из комендатуры выдал мне "железную" бумагу, в коей сообщалось, что цугфюрер Пауль Фриш получил ранение в лицо и сверять его лицо с фото из удостоверения не обязательно, заодно я выпросил ещё бумагу на сопровождение автоколонны. Тот для вида поупрямился, типа такую папирэ мне должны выдать там, откуда колонна пойдёт, но предложение в будущем посидеть в ресторане, растопило лёд непонимания. Ну и ладушки, поеду. Сдал Швейка на склад, шучу, и поехал.

Обедал уже в отряде, в одиночестве. Во-первых, потому что опоздал, а во-вторых, все шуршали, приводя автомобили в надлежащий вид – сначала красили, а затем мазали грязью, дабы краска не выглядела слишком новой. Основная проблема была с номерами – не помнил я как они у Имперской Службы Труда точно выглядят, но раз я сказал Мезьеру что машины прикомандированы, то решил нарисовать номера и знаки Тодта. Стрёмно конечно – документов-то никаких нет, кроме филькиной грамоты, что я в полоцкой комендатуре выцыганил, но где наша не пропадала. Время у нас ещё было – решил вернуться в город только послезавтра, но до обеда. Опасаюсь я людей в Полоцке на ночёвку оставлять, мало ли что.