Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул - [42]

Глава X Произошли совершенно немыслимые события

С нами произошли и продолжают происходить совершенно немыслимые события. Весь имеющийся у меня запас бумаги состоит из пяти старых тетрадей и еще из разных обрывков, и у меня есть всего один стилографический карандаш; но до тех пор, пока рука моя в состоянии двигаться, я буду продолжать записывать происходящее с нами и наши впечатления, потому что из всей человеческой расы мы единственные, кто сталкивался с подобными вещами. Чрезвычайно важно, чтобы я записывал все это, пока оно еще свежо в моей памяти и пока нас не постиг злой рок, который, похоже, постоянно преследует нашу экспедицию. Доставит ли эти письма по реке наш Замбо, или я каким-либо чудесным способом привезу их с собой, или, наконец, какой-нибудь отважный исследователь, идя по нашим следам с помощью, возможно, какого-то усовершенствованного моноплана, найдет эту связку рукописей – в любом случае, я считаю, что пишу это, чтобы увековечить классический пример настоящего приключения.

На следующее утро после того, как мы из-за предательства Гомеса оказались в ловушке на плато, начался новый этап наших похождений. Первое же событие произвело на меня не самое благоприятное впечатление относительно места, куда мы попали. Поднявшись на рассвете после короткого сна, я обратил внимание на нечто странное на моей ноге. Штанина моих брюк закатилась, обнажив несколько дюймов кожи выше края носка. В этом месте висела большая бурая виноградина. Я с удивлением наклонился, чтобы снять ее, но, к моему ужасу, она вдруг лопнула между моими пальцами, разбрызгав вокруг капли крови. На мой возглас отвращения тут же прибежали оба профессора.

– Очень интересно, – сказал Саммерли, склоняясь над моей голенью. – Огромный клещ-кровосос, да к тому же, я полагаю, еще неизученный.

– Первые плоды наших трудов, – отозвался Челленджер в своей приподнятой педантичной манере. – Мы просто обязаны назвать этого клеща Ixodes[90]Maloni[91]. Я уверен, что то небольшое неудобство, которое вы, мой юный друг, испытали, будучи укушенным, стоит славной привилегии вписать навеки свое имя в историю зоологии. К несчастью, вы раздавили этот прекрасный образец в момент его насыщения.

– Отвратительный кровопийца! – воскликнул я.

Профессор Челленджер протестующее поднял брови и, чтобы успокоить меня, положил мне на плечо свою лапищу.

– Вам следует культивировать научный взгляд на вещи и воспитывать объективное научное мышление, – сказал он. – Для человека философского склада ума, как у меня, клещ-кровосос с его острым, как скальпель, хоботком и растягивающимся желудком представляет собой такое же совершенное творение природы, как, например, павлин или, скажем, северное сияние. Мне больно слышать, как вы отзываетесь о нем в столь уничижительной манере. Но мы, без сомнения, при должном усердии сможем добыть и еще один экземпляр.

– В этом действительно можно не сомневаться, – мрачно сказал Саммерли, – потому что только что такой же клещ скрылся у вас под воротником рубашки.

Челленджер подскочил на месте, взревев, как раненный бык, и принялся лихорадочно стаскивать с себя куртку и рубашку. Мы с Саммерли хохотали так, что были просто не в состоянии помочь ему. Наконец нам удалось обнажить его гигантский торс (пятьдесят четыре дюйма в обхвате, согласно мерке его портного). Все тело Челленджера было покрыто черными волосами, в зарослях которых нам все-таки удалось поймать убегающего клеща, прежде чем тот укусил профессора. Кусты вокруг нас были полны ужасных паразитов, и было понятно, что мы должны перенести свой лагерь в другое место.

Но прежде нам нужно было закончить свои дела с нашим преданным негром; к этому времени Замбо уже поднялся на утес и принес с собой печенье и консервные банки с какао, которые и перебросил нам. Мы велели ему оставить еды для себя на два месяца из остававшихся внизу запасов. Остальное должны были забрать индейцы в качестве платы за свою службу и за доставку наших писем вниз по Амазонке. Спустя несколько часов мы увидели, как далеко на равнине движется цепочка: неся на головах узлы с вещами, индейцы возвращались по пути, который привел нас сюда. Замбо занял нашу маленькую палатку у подножия утеса и остался там – единственное звено, связывавшее нас с внешним миром.

Теперь нам предстояло принять решение о наших следующих действиях. Мы двинулись через кишевшие клещами кусты, пока не вышли на небольшую прогалину, плотно окруженную со всех сторон деревьями. В центре ее лежало несколько больших плоских камней, рядом с которыми находился прекрасный родник; тут было чисто и удобно, и мы расположились здесь, чтобы обсудить планы освоения новой для нас страны. В листве пели многочисленные птицы – особенно выделялась одна, с незнакомым для нас глухим ухающим криком, – но помимо этого вокруг не было заметно никаких признаков жизни.

Для начала нам следовало составить перечень имеющихся у нас запасов, чтобы точно знать, на что мы можем рассчитывать. С учетом того, что мы сразу взяли с собой и что нам передал с помощью веревки Замбо, оснащены мы были прекрасно. Но в свете того, какие опасности могли нас подстерегать впереди, самым главным оказалось то, что в нашем распоряжении имелось четыре ружья и тысяча триста боеприпасов к ним, а также дробовик и, правда, к нему только сто пятьдесят патронов со средней дробью. Запасов еды нам должно было хватить на несколько недель, табака было достаточно; из оборудования, необходимого для научных исследований, в нашем распоряжении имелся большой телескоп и хороший полевой бинокль. Все эти вещи мы собрали в кучу посреди нашей прогалины, а в качестве первой меры предосторожности срезали томагавком и ножами несколько колючих кустов и выложили из них круговое ограждение диаметром около пятнадцати ярдов. Это место стало на первое время нашей штаб-квартирой, где мы могли спрятаться от внезапной опасности, а также укрытием для наших припасов. Мы назвали его Форт Челленджер.