Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул - [38]

Что нам оставалось делать? Провизии было еще достаточно, к тому же мы пополняли наши запасы с помощью ружей. Но все равно рано или поздно настанет день, когда еда закончится. Кроме того, через пару месяцев следовало ожидать сезон дождей, и тогда наш лагерь просто смоет. Скала была тверже мрамора, поэтому на то, чтобы прорубить в ней тропу наверх, у нас не хватило бы ни времени, ни сил. Неудивительно, что в тот вечер мы мрачно смотрели друг на друга и, располагаясь на ночлег, едва перекинулись парой слов. Помню, что последним моим воспоминанием, перед тем как я провалился в сон, был присевший у костра Челленджер, похожий на громадную лягушку. Он обхватил свою большую голову руками и так глубоко задумался, что не обратил внимания на мое пожелание спокойной ночи.

Но утром нас приветствовал уже совсем другой Челленджер – Челленджер, довольный собой, излучающий самоуверенность. Он появился, когда мы готовились к завтраку, с ложной скромностью в глазах, которые словно говорили: «Я знаю, что безусловно заслужил все то, что вы собираетесь мне сказать, но прошу вас поберечь все ваши лестные слова и не вгонять меня в краску». Его борода ликующе щетинилась, грудь была гордо выпячена вперед. Одну руку он заткнул за борт своей куртки. Возможно, в своих фантазиях Челленджер именно в таком виде украшал собой освободившийся пьедестал на Трафальгарской площади в качестве еще одного ужасного лондонского памятника.

– Эврика! – воскликнул он, блестя зубами сквозь густую бороду. – Джентльмены, вы можете меня поздравить. Мы все можем поздравить друг друга. Наша проблема решена.

– Вам удалось найти путь наверх?

– Рискну предположить, что да.

– И где же он?

Вместо ответа профессор показал на находящийся справа от нас пик одинокого утеса.

Пока мы окидывали его взглядом, наши лица вытягивались – по крайней мере мое. Наш компаньон заверил нас, что взобраться туда возможно. Но между утесом и плато зияла ужасная пропасть.

– Мы никогда не сможем перебраться оттуда на вершину, – вырвалось у меня.

– По крайней мере, мы все сумеем подняться на этот пик, – сказал профессор. – Когда же мы окажемся там, я смогу продемонстрировать вам, что ресурсы моего изобретательного ума еще далеко не исчерпаны.

После завтрака мы распаковали тюк, в котором наш предводитель привез альпинистское снаряжение. Оттуда он извлек моток очень прочной тонкой веревки длиной в сто пятьдесят футов, «кошки», крючья и другие приспособления. Лорд Джон был опытным скалолазом, Саммерли тоже в разное время совершил несколько серьезных восхождений, так что в нашем отряде я был единственным новичком в этой области; но недостаток опыта у меня могли компенсировать мои сила и энергия.

На самом деле подъем на утес не был такой уж сложной задачей, хотя было несколько моментов, когда волосы у меня на голове вставали дыбом. Первая половина пути оказалась очень простой, но затем скала становилась все круче и круче, и последние пятьдесят футов мы уже цеплялись за малейшие выступы и трещинки буквально кончиками пальцев. Я бы не смог совершить такое восхождение, как не смог бы этого сделать и Саммерли, если бы Челленджер не поднялся на вершину первым и не сбросил нам веревку, закрепив ее за ствол растущего там большого дерева. Она очень помогла нам, и вскоре мы взобрались по неровной стене и оказались на небольшой, поросшей травой площадке на вершине размером примерно двадцать пять на двадцать пять футов.

Первое, что произвело на меня сильное впечатление, когда я перевел дыхание, был потрясающий вид, открывавшийся на страну, по которой мы прошли. Казалось, что у нас под ногами лежала вся Бразилия, протянувшаяся далеко-далеко, до самого горизонта, который застилала голубоватая дымка. На переднем плане находился длинный склон, усеянный камнями и точками древовидных папоротников; подальше, за похожим на седло холмом виднелись желто-зеленые заросли бамбука, через которые мы с таким трудом пробирались; еще дальше растительность постепенно становилась все гуще, пока не переходила в громадный лес, простиравшийся насколько хватало глаз и еще дальше, на добрые две тысячи миль.

Я все еще упивался этой великолепной панорамой, когда мне на плечо легла тяжелая рука профессора Челленджера.

– Сюда, мой юный друг, – сказал он; – vestigia nulla retrorsum[88]. Никогда не оглядывайтесь назад, только вперед, к нашей славной цели.

Когда я обернулся, оказалось, что мы стояли как раз на уровне плато и зеленая гряда кустов с отдельными высокими деревьями среди них находилась так близко, что просто не верилось, насколько недостижимыми для нас они по-прежнему оставались. На глаз провал был шириной футов в сорок, но для меня это было все равно что сорок миль. Я обхватил одной рукой ствол дерева и заглянул в пропасть. Далеко внизу виднелись крошечные фигурки наших слуг, смотревших на нас. Стена подо мной была совершенно отвесной, как и та, которая находилась от меня на другой стороне.

– Это действительно чрезвычайно любопытно, – прозвучал у меня за спиной скрипучий голос профессора Саммерли.

Я обернулся и увидел, что он с громадным интересом рассматривает дерево, за которое я держался. Гладкая кора и ребристые листья показались мне знакомыми.